Чуть впереди с носилок взметнулась рука. Калеб.

Алесса завершила битву, сохранив жизни множеству Фонте.

Ее разбитая, пропитанная кровью армия друзей.

Вскоре она увидит свою семью и будет благодарна за то, что живы и они. Вспомнит, что мир – это нечто большее, чем один человек, и одна смерть не перечеркивает тысячи спасенных жизней. Почувствует, что выполнила свой долг. Но не сегодня.

Она велела мужчинам, что несли носилки, следовать за ней в храм.

– Ты ранена, Алесса, – тихо сообщила Нина, пока солдаты опускали тело Данте на алтарь. – Ты должна позволить врачам осмотреть тебя.

– Позволит, – отозвалась Камария. – Дай ей минутку.

Саида поманила Нину к себе.

– Давай, помоги мне поднять Камарию по лестнице.

Они ушли, сопровождаемые солдатами, и Алесса осталась в темноте.

Трижды она преклонила колени пред телами на алтаре.

На этот раз слезы пришли легко, но слезы, ставшие причиной его появления в Цитадели и поводом задержаться, не могли вернуть его обратно.

Промозглый холод пробирал до костей, но ей не было холодно, потому что она находилась в другом месте. В тепле, где под ногами шелестел горячий песок, а ее пальцы обхватывала мозолистая рука.

Алесса осторожно закрыла ему глаза. Он мог показаться спящим, если бы люди спали на камнях.

Или в одежде, пропитанной кровью.

Она провела пальцами по его рукам, таким холодным и жестким.

В одиночестве в безмолвном храме она опустилась на колени перед мужчиной, которого любила. Ни гроба, украшенного драгоценными камнями, ни бархатного ложа. Ни похорон, ни церковного хора. Смерть его была такая же, какой была большая часть его жизни, – одинокая и забытая.

Но она никогда не забудет.

Дрожащими руками Алесса сложила ладони чашечкой, словно в молитве, и склонила голову, давая волю слезам.

Люди снаружи нуждались в своей спасительнице, раненые и умирающие люди, заслуживающие благодарности и благословения, но она не могла оставить его, не доказав ему, что его любили и ценили при жизни.