Чашки…

– Глупость какая, – сказала демоница. – Бога нельзя запереть. И… они там, далеко…

Она взмахнула тонкой рукой.

– Тогда что случилось с городом?

– Ритуал, – демоница протянула руку, и вот уже у неё на ладони появилась хорошо знакомая белая чашка. Нефритовая. С небесным змеем на рукояти. – Спасибо. Меня давно никто ничем не угощал.

– Этого не существует.

– Там. А здесь – вполне.

Все одно не понятно, но чай был. И сладкий жир. И даже медовые орехи и восточные сушеные ягоды, которые скатывались в тончайшие трубочки.

Демоница понюхала чай и закрыла глаза.

– Они хотели что-то такое… зеркала. Много-много зеркал. Я помню. Он окружил меня этими зеркалами и сказал, что я прекрасна. Что я должна видеть. Себя. И наше дитя. И я смотрела… потом было больно, но я смотрела. И заблудилась. В зеркалах. Представляешь?

– Плохо. Он поступил очень плохо.

– И умер первым. Он хотел убить наше дитя, когда то появится на свет, а душу его спрятать в этих зеркалах. Но мой сын сильный!

– Очень.

– И он убил первым. Его. И остальных. А потом зеркала зазвенели, зазвенели… так громко! – демоница зажала уши руками. – Это было невыносимо! И он заплакал. Я тоже! А потом… потом что-то случилось. Там!

Она махнула рукой на город.

– И в других местах тоже. И я слышала. Демоны… в городе было столько демонов! Они вдруг стали свободны. Это плохо. Демоны злые. Убивают.

– А люди?

– Люди тоже злые. И тоже убивают. Но демонам нельзя умирать здесь. Их сила… она… – демоница прикусила губу. – Ты хорошая. Пришла. Говоришь. Придешь ко мне? По-настоящему?

– Не знаю. Меня вряд ли кто пустит.

– Жаль. Но если вдруг, приходи. Я буду ждать. Я только и умею, что ждать. Но люди приходят редко. Разговаривают и того реже. Раньше была. Давно. Одна. Говорила. Просила помочь. Я помогла. А она обманула. Нехорошо обманывать.