Я замотала головой, а потом резко протянула руки и крепко обняла его со словами:

– Я не хочу потерять тебя. Я хочу, чтобы у тебя всегда все было хорошо.

Восьмой принц застыл, но тут же радостно рассмеялся и обнял меня в ответ.

– Ты не потеряешь меня, – мягко проговорил он. – Я всегда буду с тобой.

Я положила голову ему на плечо, не проронив ни слова. Картины прошлых лет проносились в моей памяти, и я вспоминала все связанное с ним – и хорошее, и плохое. Я вспомнила, как однажды он заставил меня полдня простоять в его кабинете, вспомнила, как он жестко держал мой подбородок, заставляя ответить ему, и резко укусила его за плечо. Принц тихо охнул и крепче обнял меня, замерев. Я неторопливо разжала зубы, и он озадаченно взглянул на меня, довольную и улыбающуюся.

– Отомстить никогда не поздно, – сказала я, подняв брови.

Восьмой принц на мгновение задумался, а затем громко расхохотался, сгреб меня в охапку и крутанулся вокруг своей оси. Мы вдвоем весело покатились по траве, и очень скоро у меня закружилась голова. Его губы снова прижались к моим. Этот поцелуй был совсем не таким мягким и нежным, как предыдущий, – он был обжигающе горячим, таким грубым и яростным, словно принц вложил в него все любовные муки, что ему пришлось испытать за всю его жизнь. В одно мгновение все мои мысли были сожжены дотла; я забыла о том, кто я, забыла обо всем и самозабвенно ответила на его поцелуй.

Подули осенние ветры, и степные просторы стали казаться еще обширнее, чем летом. Благодаря тому, что Миньминь и восьмой принц вдвоем учили меня ездить верхом, я стала неплохо держаться в седле и уже могла, подстегивая лошадь, мчаться среди зеленых трав под голубыми небесами в одиночестве, наслаждаясь ощущением полета под теплыми солнечными лучами.

Мы с Миньминь любили подгонять коней, заставляя их мчаться на пределе быстроты. Кистью и тушью нельзя описать это чувство безграничной свободы, чувство, когда кажется, будто ты можешь отправиться куда угодно и не существует никаких оков, способных удержать тебя. Восьмой же принц, в отличие от нас, не гнался за скоростью и часто оставался далеко позади и со смехом наблюдал за нашей с Миньминь бешеной гонкой. Мы с ней часто состязались. Чаще я проигрывала, но порой мне удавалось обогнать Миньминь, и каждая такая победа заставляла забыть обо всех прошлых неудачах.

Мы с Миньминь много смеялись. Когда она радовалась, то начинала петь монгольские песни, и я, хоть и не понимала этот язык, все равно знала, что своей песней она восхваляет эти синие небеса, зеленые степи, белые облака и вольный ветер. Я знала это, потому что сама очень любила эти земли! Еще ни разу с тех пор, как попала в прошлое, я не смеялась так часто, звонко и беззаботно, как сейчас.