На ее лице была написана глубокая печаль. Не глядя на меня, она задумчиво проговорила:

– Не знаю. Но если бы она правда ему нравилась и могла сделать его счастливым, то я бы согласилась. Кроме того, я верю, что, даже будь рядом с ним еще кто-то, он бы по-прежнему заботился обо мне, любил и оберегал. – Жолань ненадолго замолчала, а затем мягко продолжила: – Матушка скончалась почти сразу после твоего рождения, и ее образ не сохранился в твоей памяти. Тогда я была совсем мала, но все же кое-что помню. У отца было еще три наложницы, но он хорошо заботился о матушке. Я до сих пор помню, как ты лежала у нее под боком и крепко спала, я играла на кровати, а отец сидел рядом с матушкой, прикованной к постели, и кропотливо подводил ей брови.

Мы обе замолчали. Похоже, если не брать в расчет раннюю кончину, матушка Жоси была исключительно счастливой женщиной. Но что насчет ее двоих дочерей?

После долгого молчания Жолань спросила, глядя на меня:

– И чего ты так долго думаешь, сестренка? У какого мужчины нет многих жен и наложниц? Главное, чтобы он любил тебя и берег – этого вполне достаточно. Так откуда столько сомнений? Кроме того, чем больше жен, тем больше детей, а значит, это к счастью!

Я с вымученной улыбкой покачала головой. Внезапно вспомнив восьмую госпожу, я с подозрением спросила:

– Восьмая госпожа обижает тебя?

– Я сижу себе и читаю сутры, как она может меня обидеть? – улыбнулась Жолань.

– Не ври мне, – сказала я, пристально глядя ей в глаза. – Я знаю, что Хунван обижает тебя.

– Эти дети! – засмеялась она. – Пошумят-пошумят да перестанут, стоит ли принимать это близко к сердцу?

Глядя на нее, я думала: тебе все равно потому, что тебе в принципе все безразлично, а раз так, то тебя невозможно обидеть.

Видя, что я задумчиво уставилась в одну точку, Жолань мягко проговорила:

– Ты уже достаточно взрослая. Выбери удобный момент и скажи господину, чтобы упросил Его Величество. Свадьбу следует сыграть как можно раньше.

Сестра говорила что-то еще, но я больше ее не слушала. Выйдя из дворца супруги Лян, я почувствовала, что моя голова ощутимо потяжелела.

Вечером я легла в кровать и принялась ворочаться с боку на бок. Проворочавшись до глубокой ночи, я так и не смогла заснуть. Раз уж восьмой принц даже подослал ко мне Жолань, чтобы та уговорила меня, то, похоже, настало время поставить точку.

Та сцена, что разыгралась во время сильного ливня, непрерывно прокручивалась у меня в голове. Неужели мне придется проводить свои дни в бесконечном соперничестве с восьмой госпожой? Немыслимо! Я не смогу спокойно и без угрызений совести смотреть сестре в глаза, не смогу, отбросив чувство собственного достоинства, научиться вращаться в женском обществе, а потом по щелчку пальцев переключаться на принца, вспоминая о нашей негасимой любви.