Я расскажу ей о предложении уехать со мной и войском Четвертого королевства и поручу ей убедить Мист к нам присоединиться. И есть у меня ощущение, что нужно будет отдать Риссе чертовски много золота.

Лу тем временем найдет Дигби, а потом мы покинем замок.

Я наконец обрету свободу.

Подхожу к двери и открываю ее, напугав Скофилда и Лоу, которые сидят на том же месте. Никак мне от них не избавиться.

– Миледи, вам что-то нужно? – спрашивает Скофилд.

Держа пальцами сложенную записку, я передаю ему бумагу.

– Ты не мог бы передать это в крыло царских наложниц? Для Риссы.

Он смотрит светло-карими глазами на мою протянутую руку, а потом я слышу:

– Я возьму.

Услышав голос Мидаса, я поворачиваю голову, а стражники почти отпрыгивают в сторону. Мидас берет письмо прежде, чем я успеваю опомниться, и бегло его читает.

– Нет необходимости, – говорит он, сложив письмо и засунув его в карман золотистых брюк. – Тебя сегодня не будет на чаепитии, Драгоценная.

Желудок сводит, но я не успеваю ответить, поскольку Мидас проходит в комнату. Я инстинктивно отодвигаюсь, не желая находиться с ним рядом. Золотые пуговицы на его тунике выполнены в форме колокольчиков, кружевная нить тянется по воротнику и манжетам. Мидас как обычно выглядит безукоризненно: гладко выбритая челюсть, отглаженные брюки, туфли такие блестящие, что в них отражается комната.

Кончики моих лент от возмущения приподнимаются, когда он дает кому-то за спиной знак, и я вижу, как в комнату входит служанка и направляется прямиком к камину, разжигая его свежей древесиной и щепками.

Я стою на прежнем месте, спиной к двери, и ни на секунду не отвожу взгляда от Мидаса, который неторопливо ходит по комнате, наверняка подмечая, что еще я позолотила здесь, пока его не было.

Гневное существо, что выросло у меня в груди и расцвело на прокисшей почве из возмущения несправедливостью, снова дает знать о своем присутствии. На какое-то время я получила отраду – присутствие Слейда отвлекло меня от моей ярости, но теперь она вернулась во всей красе.

Я не виделась с Мидасом с тех пор, как он меня ударил.

Возможно, щека уже зажила, но оставленный им рубец не виден на моей коже. Он дошел, опустился намного глубже, вплетен в трещины сдерживаемой мной ярости.

Я смотрю на него и думаю: ты знаешь? Знаешь, что королева Кайла намерена убить женщину, вынашивающую твоего ребенка? Тебя это вообще волнует? Или ты дал Кайле свое благословение?

Печальная правда заключается в том, что Мидас наверняка его дал. Зачем мириться с бастардом от наложницы, когда можно получить законного наследника от молодой королевы?