Дигби тоже опускает взгляд, но ничего не говорит. Возможно, он чувствует, что я едва держусь за погубленные обломки, которые свисают по моей спине. Впервые в жизни я благодарна за его немногословность.

И все же, хотя Дигби и не поднимает эту тему, я вижу, как он сжимает руку в кулак, не двигая мизинцем. Рука от ногтя до второго сустава вся в пятнах, словно он окунул ее в чернильницу. Вероятно, обморозил, когда ехал в Пятое королевство, чтобы помочь меня спасти.

Какие еще части тела Дигби лишились жизненной силы? Что безвозвратно пострадало из-за меня и Мидаса?

Я закрываю глаза и прислоняю голову к стене, прижавшись больной щекой к холодному камню.

– Сэйл погиб, – шепчу я и даже сейчас чувствую, как сжимается сердце, когда произношу эти слова вслух.

– Он был хорошим солдатом.

– Он был хорошим человеком, – отвечаю я. – Он погиб, защищая меня, а теперь ты…

– Не волнуйтесь за меня, – отвечает Дигби. – Я хочу, чтобы вы переживали о себе. Хочу, чтобы вы были в безопасности, даже когда я не могу вас защищать.

Глаза наполняются слезами, а нижняя губа дрожит. Сердце не просто бьется – оно бьется чаще.

– Прости меня, Диг, – тихо говорю я, чувствуя, как сжимается горло. Когда я открываю глаза, он еще смотрит на меня, и на его лице нет ни вины, ни ненависти. – Я приложу все силы, чтобы вызволить тебя отсюда. Заключу сделку с Мидасом, чтобы он тебя отпустил.

Но Дигби качает головой.

– Леди Аурен, я ваш стражник. Мое место рядом с вами, – заявляет он, словно это и так очевидно.

Мое сердце пронзает что-то очень острое. Кто бы знал, что верность может так сильно ранить?

– Сейчас не время упрямиться.

– Я и не упрямлюсь. – Он немного поворачивает голову, чтобы посмотреть в потолок. Наверное ему, как и мне, непросто смотреть на изодранные останки, лежащие на полу. – Как только меня назначили вашим стражником, я нашел свое предназначение, миледи. Остальные засранцы были недостойны вас защищать.

Я выдавливаю из себя улыбку.

– Ты и правда был единственным в Хайбелле, кому я могла доверять, – признаюсь я Дигби. – Даже когда была всего лишь сопливой девчонкой, которая ныла, что ей скучно, или часами играла на арфе, ты всегда был рядом. Ты был мне другом.

Дигби снова с трудом глотает, будто переваривая мои откровенные слова.

– Вы ужасно играли. Приходилось втыкать себе в уши кусочки платка.

От печального смеха слезы на щеках высыхают.