– Что ты делаешь?! – вскричал он, и чешуя поднялась ещё выше, когда я не ответила на его вопрос.

Вместо этого я подошла к шеренге хускарлов, окруживших Сенджу, и сказала:

– Сложить оружие.

Хускарлы не пошевелились, но переглянулись между собой, недоумевая. Они были не только свирепыми, но и преданными, потому собирались стоять за наследницу рода до последнего вздоха. Однако я не нуждалась в этом, поэтому повторила, повысив голос:

– Король Оникс мёртв. Отныне я ваша королева по праву. И я приказываю сложить оружие!

По закону Дейрдре наследник, прошедший Вознесение, становится полноправным правителем в двух случаях: если прошлый правитель так пожелал или если он умер. Я всегда верила, что стану королевой по первому правилу, по воле отца, и что он будет стоять рядом со мной и моим троном из разноцветного стекла и витражей, когда это произойдёт. Но боги любят обманывать ожидания.

Раздался звон стали – скрепя сердце хускарлы медленно опустили мечи и разошлись в стороны, пропуская меня к Сенджу. Тот, как всегда спокойный, как камень, в который неизбежно превращался, смиренно дожидался меня и не предпринимал никаких действий, молча раскачиваясь на пятках взад-вперёд. Должно быть, за шесть тысяч лет учишься терпению. И учишься тому, чтобы понимать, когда человек собирается бежать, а когда собирается сдаться.

– Поклянись, что жители моего замка и Столицы войдут в число тех людей, кого ты убережёшь от Рока Солнца и спрячешь в Сердце, – потребовала я, вскинув подбородок, и Сенджу просиял:

– Ох, как я рад, что мы наконец-то пришли к взаимопониманию, госпожа! Но твоя внезапная покладистость настораживает. Позволь узнать, почему ты отступила?

– Туман показал мне, что произойдёт, если я этого не сделаю. У меня было время смириться со своей участью. К тому же я всегда была готова умереть во имя чего-то большего… Нет, я этого ждала. Ради того, чтобы стать великой и войти в историю моего народа, – сказала я и в этот раз душой не покривила. – Не стоило весталке читать мне в детстве легенды о Дейрдре.

– Не думал, что ты настолько честолюбива.

– Не в честолюбии дело. Я хочу, чтобы меня помнили. Хочу быть достойной своих предков, но вряд ли смогу считаться таковой, если пожертвую ради себя всем остальным миром.

Сенджу сощурился и замолчал. Та минута, на протяжении которой он оценивающе смотрел на меня, показалась вечностью, пока я не услышала:

– Если спасение жителей Столицы – единственное твоё требование, то, конечно, я клянусь выполнить его.

– Не единственное, – разочаровала Сенджу я и тут же выпалила, боясь передумать: – Чтобы завершить ритуал, меня нужно убить, так? Имеет значение, кто и как это сделает?