Несмотря на то что я прожила с таким же драконом бок о бок больше восемнадцати лет, да и вдобавок прожила несколько месяцев в Сердце, мне было невдомек, как этот «периат» должен выглядеть. Поэтому, наказав Гвидиону не скупиться и накрыть Медовый зал столь же богато, сколь он был накрыт в мое Вознесение, я также попросила его отыскать Мелихор и советоваться с ней по всем вопросам вплоть до расположения столов и стульев. Конечно же, он тут же сморщил нос и обозвал ее «несносной серой змеей, которая попортила половину королевского погреба, проделывая в бочках дырки когтями и воруя оттуда соленые огурцы». Однако если с компанией Мелихор Гвидион еще мог смириться, то новость, что точной даты пира нет и не будет и нам предстоит готовиться наугад, добила его окончательно. Пришлось молча выйти из зала, чтобы Гвидион наконец-то перестал плакать и взялся за дело.

– Госпожа, в чертогах вас ожидают, – сообщил мне Ллеу напоследок, и я ответила ему сдержанным кивком, уже догадываясь, о ком речь.

Совет отпустил меня, но гнетущие мысли и осознание, сколь многое стоит на кону – нет. Пол словно затянуло липким болотным илом, настолько тяжело мне давался каждый шаг. Я долго бродила – нет, плутала – по коридорам родного замка в поисках чертогов, настолько плененная тревогами, что несколько раз пропустила нужный поворот и была вынуждена сделать крюк. Четверо хускарлов шествовали за мной в покорном молчании, и лишь скрежет их доспехов разбивал тишину, которой мой некогда веселый замок зарос, как паутиной. Все казалось таким знакомым и чужим одновременно, будто я уже не была ему хозяйкой. Отцовское наследие катилось в бездну.

– Ох, драгоценная госпожа! Вы только с дороги, а советники сразу за стол собрания вас усадили?! Только посмотрите на себя! И вы разгуливали по замку в таком виде… Немыслимо! Я сейчас же наберу горячую ванну.

Хускарлы отворили передо мной двери, и я увидела, что спальня ничуть не изменилась за время моего отсутствия. Порядок здесь явно тщательно соблюдали, ежедневно протирали от пыли тумбы и шкафы, а окна открывали, проветривая. Все лежало на своих местах ровно там же, где и до моего ухода: плащ с узором из кленовых листьев – на спинке кресла, книга с атласной закладкой – на каминной полке, подаренные Солом шахматы из моржовой и китовой кости – на столешнице. Пахло сладкой вишней, ваза с которой стояла у моей заправленной постели, и свежим вереском, чьи пучки, как всегда, лежали на алтаре Кроличьей Невесты, возведенном в западном углу. Там же догорало несколько толстых свечей, расставленных вокруг миниатюрной фигурки из молочного дерева с розовым кварцем вместо глаз. Казалось, глаза эти внимательно следят за женским силуэтом, двигающимся туда-сюда перед подоконником.