Эти телевизионные картинки – все эти события, происходящие с людьми по всему миру, – похожи на ту экспозицию. Лучшее и худшее из того, что происходит в мире, и люди, из-за которых это совершается и которые это совершают, – и все это идет на стене перед нами и ожидает, чтобы мы это записали… или не записали.

Это тяжело. Не только плохое, но и хорошее. Лучшее, на что мы способны как люди, соседствует с худшим, что мы творим. Как это можно вынести, как это может не подавлять?

Неудивительно, что Хезер плачет. И я уверена, что скоро заплачу и я.

Вот только на это нет времени. В океан рядом с Пуэрто-Рико только что упал самолет. И только что вышла статья об одном североамериканском лидере, которая либо вызовет скандал, и этот скандал потрясет всю страну, либо будет полностью проигнорирована. Так что я не знаю, что мне делать с ней.

После информации о статье следует картинка шумного празднования дня рождения семилетнего мальчика в Берлине.

Затем пациент в больнице в Экваториальной Гвинее заражается геморрагической лихорадкой Марбург.

Мощный размыв грунта в подвале дома молодой семьи в Стамбуле оставляет ее без крова.

И от Антарктиды откалывается громадный айсберг.

И буквально миллион других событий только на моей стене из телевизионных экранов. На двух стенах Мэйси тоже много чего происходит, так что у нее тоже хлопот полон рот.

И единственное, что мы можем со всем этим делать, – это писать, писать, писать.

У меня уже болит рука, и я чувствую, что отстаю все больше.

Мэйси шумно втягивает ртом воздух в ответ на одну из своих телевизионных картинок, а я на секунду отвлекаюсь в отчаянной попытке отыскать глазами мой оброненный телефон. Потому что если к нам в ближайшее время не придет помощь, мы просто утонем… и Куратор наверняка откажется выполнить свою часть сделки, если мы обрушим всю ее систему.

К сожалению, пока я искала глазами телефон, мое отставание усугубилось. Экраны из черно-белых становятся цветными, а у меня не было возможности посмотреть хотя бы на один из них. Надеясь, что я не пропустила чего-нибудь слишком важного, я начинаю писать снова, но я так и не нашла мой чертов телефон!

Однако кто-то должен записать сведения о последней вспышке вируса, так что, видимо, моему телефону придется подождать. Как и появлению подмоги, в которой мы все так отчаянно нуждаемся.

Но в тот самый момент, когда я начинаю записывать последние цифры, потайная дверь – книжный шкаф отворяется и входит Флинт с подносом, на котором стоят чашки с кофе, а за ним заходят и остальные мои друзья.