– Хадсон! Проснись! Проснись!

А когда и это не действует, я трясу его с еще большей силой.

– Хадсон, да проснись же ты, черт бы тебя побрал!

Он просыпается с ревом и новой судорогой, его клыки оскалены, руки сжаты в кулаки, и он рывком поднимает их к лицу, будто защищаясь. У меня разрывается сердце.

– Хадсон, малыш. – Части меня хочется обвиться вокруг него, но я боюсь, что так я испугаю его еще больше. Я совсем не хочу, чтобы он решил, что на него нападают.

– С тобой все в порядке, – шепчу, гладя его по голове. – Честное слово.

Несколько долгих томительных секунд он не шевелится, а просто лежит неподвижно, застывший в том ужасе, что владеет его снами.

Я не знаю, идет ли речь обо всех ужасных вещах, которые мы видели в зале Куратора, или о чем-то большем. О чем-то более глубинном, о чем-то имеющем отношение к той кувалде, которой он разгромил кабинет Сайруса, и к тем двумстам годам, которые он провел в темноте, под землей.

– Грейс? – наконец говорит он, проведя ладонью по лицу.

– Ну вот, – шепчу я, взяв его другую руку и поднеся ее к своим губам. – Ты вернулся.

Хадсон качает головой и улыбается едва заметной вялой улыбкой.

– А я и не знал, что я куда-то ухо…

Его голос срывается прежде, чем он заканчивает свою шутку, и мое сердце пронзают ярость, мука и любовь.

– Все в порядке, – говорю я и тянусь к нему. – Ты в порядке.

– Я в этом не уверен. – Он сбрасывает с себя одеяло и, уклоняясь от моих объятий, встает с кровати.

В другое время я, возможно, была бы уязвлена тем, что он отстранился, но речь сейчас не обо мне. И не о наших с ним отношениях. А о тех ужасных, ужасных вещах, которые происходили с Хадсоном до того, как у него завязались отношения со мной. И о глубоко сидящей в нем психологической травме, связанной со всеми ними.

Я вдруг осознаю, что это самое трудное, о чем Хадсон когда-либо просил меня, – позволить ему прорабатывать это в собственном темпе. Но в этом же и состоит любовь, разве не так? Давать тому, кого ты любишь, все, что ему нужно для счастья, – даже возможность отстраниться от тебя.

А посему вместо того, чтобы попытаться заключить его в клетку моих объятий или успокоить как-то иначе, я позволяю ему уйти одному.

Глава 89 Общее усилие

Глава 89