Джексон со стоном переворачивается с живота на спину.

Хезер судорожно втягивает ртом воздух, махая руками и будто пытаясь отогнать этих чертовых пчел, а Иден и Мэйси вообще не шевелятся. Я знаю, что они очнулись, только по тихим стонам от боли.

Реми сел на полу, как Хадсон и я, но вид у него ужасный. Его заплывший глаз выглядит еще хуже, чем прежде, – хотя мне казалось, что хуже уже некуда, – и из него ручьем текут гной и кровь.

Ему нужна медицинская помощь – нам всем нужна медицинская помощь, но сейчас стоит думать не об этом, а о том, как во второй раз выбраться из этой тюрьмы.

К плюсам можно отнести то, что дверь камеры широко открыта, однако мы находимся не на нижнем уровне Этериума, так что у нас нет возможности просто выйти – во всяком случае, если правила этого гадюшника остались неизменными, а я уверена, что так и есть. Харон не показался мне человеком, которому по душе перемены, как и Карга, создавшая этот кошмар. Похоже, весь этот чертов мир сверхъестественных существ терпеть не может перемен. Не говоря уже о тысячах правил, относящихся к тысячам вещей, о которых никто не хочет говорить. В эту минуту я чертовски зла на Кровопускательницу за ее скудные указания по поводу всей этой истории с Древом Горечи и Сладости и Небесной Росой. Нет, я не утверждаю, что она была обязана рассказать мне, что эта роса не в висящих на дереве медовых сотах, но было бы неплохо, если бы она упомянула о пчелах. Или хотя бы о медведе. Если бы она сообщила нам хоть что-нибудь, что могло бы подготовить нас к этому кошмару.

Но нет, она ничего не сказала.

И Куратор тоже не сообщила нам ничего полезного – сказав только то, что с Небожителями шутки плохи. То есть преуменьшила проблему так, что мама не горюй.

И преспокойно отправила нас ей навстречу, вручив только изысканные флаконы и надеясь, что мы уцелеем. А может, не надеясь. Когда имеешь дело с богами, ничего нельзя сказать наверняка.

Я знаю одно – если кто-то приходит со своей проблемой ко мне, всего лишь полубожеству, и просит меня помочь решить ее, я расшибусь в лепешку, но дам такие четкие указания, какие только возможны. Никаких туманных намеков, никаких многословных рассуждений, в которых отсутствует самое главное. Только прямые ответы, которые помогут сделать то, что нужно. И я уж точно упомяну миллионы Небесных пчел и этого клятого Небесного медведя.

Я делаю глубокий вдох. Да, я точно выскажу своей бабушке все, что думаю по этому поводу.

Но пока что я просто рада тому, что мы живы. И что мы добыли Небесную Росу. Теперь все будет хорошо. И Мекай поправится.