— Да… — мямлю я, ничего не понимая. Горячая рука Саши ложится на мои плечи.
— Вот он, — сморщенный указательный палец аквамариновым ноготком показывает на Юрия Александровича.
— Ведьма! — ласково говорит Сашин отец. — Всегда тебя боялся!
— Я знаю, — весело отвечает Райская. — Сам расскажешь или помочь?
— Прошу! — Юрий Александрович складывает на груди руки.
— Ну что ж… — Ольга Ждановна жестом просит у официанта бокал шампанского, отпивает глоток и начинает говорить, глядя только на меня:
— Мужчины семьи Климовых никогда не могли ценить настоящих женщин. Они всегда их упускали.
Дед фыркает и мрачнеет. Климов-средний почему-то оглядывается на Наталью Владимировну. Саша крепче обнимает меня.
— И один выросший и поумневший маленький… гаденыш, — Райская ухмыляется, прикрыв чудесные глаза. — Вдруг понял, что сын его, как и он сам, никогда не будет счастлив. Как не был счастлив его собственный отец, потерявший любимую женщину. Как не счастлив и он сам, переживший такую же потерю.
— Дед? — Саша смотрит на Климова-старшего.
— Отец? — переводит взгляд на Климова-среднего. — Что она говорит?
— Она говорит, внучок, — вздыхает дед, — о нафталиновом времени, которое уже никто не помнит!
— Подождите, — смешиваюсь я в разговор. — Что вы сказали про дневник?
— Я сказала, что его автор — Юрочка! — отвечает мне Райская, с интересом меня разглядывая.
— Почему? Зачем? — не верю я своей прабабушке.
— А как заставить сына не упустить свое счастье? — сладким голосом поет Райская, словно сказку рассказывает. — Живет в старом доме волшебная девочка Нина. Чистая, честная, умная, красивая, нежная. А у сына, что не женщина — все не та… Не Райская… А сын единственный, любимый… Да и перед отцом всю жизнь неловко… Я что-то приврала?
Неожиданный строгий вопрос, обращенный к Юрию Александровичу, получает небыстрый, но честный ответ:
— Нет. Пока не приврала.
— О! Это был достойный план! — смеется прабабушка. — Уехать на год. Заставить сына хотя бы приехать в агентство. Лишь бы увидел ее, хоть разок… Так?
Снова резкий вопрос. И снова честный ответ: