— Добро и справедливость вершить никогда не поздно, — парирует Райская.

— Пошутили и будет! — примирительно говорит Юрий Александрович. — Отец, проводи нашу гостью к столу. Вам есть о чем поговорить после стольких лет. Грехами обменяйтесь!

— Вы бы, юноша, — презрительно отвечает Старому Хозяину Ольга Ждановна, — свои грехи замаливали. Еще неизвестно, простит ли вас Нина…

Юрий Александрович краснеет и замолкает.

— Отец? — предупреждающе повисает вопрос Холодильника. — Мне есть о чем беспокоиться?

— Совершенно не о чем! — фыркает Юрий Александрович. — Абсолютно не о чем!

— Эх, Юрочка! — иронизирует Райская. — Так вырос, почти состарился, а остался тем же шалунишкой, что и в детстве!

— Вам не кажется, что у нашей старой истории слишком много слушателей? — вдруг спрашивает дед.

— Здесь только близкие люди, — отвечает ему внук Холодильник, вцепившись в меня и не отпуская. — Ненавижу тайны и глупые шутки! А за попытку помешать мне быть с Ниной…

Холодильник недоговаривает, но этого и не требуется.

— Не в тебя! — отвечает довольная Райская, обращаясь к деду. — Если бы ты таким был…

Ее слова стирают усмешку с лица Климова-самого старшего.

— Я пытался тебя остановить, но ты ничего не хотела слушать! — начинает нервничать дед.

— А ты у сыночка спроси подробности, — отмахивается Райская. — Присядем?

Матвей подает знак музыкантам, те играют легкую музыку, под которую мы: я с Сашей, все мужчины Климовы, мама без папы — садимся за отдельный стол.

— Четко. Понятно. И по существу, — командует Холодильник, жестко глядя на мою прабабушку.

Та гордо выпрямляется и пронзительными голубо-зелеными глазами смотрит на Юрия Александровича.

— Начнете, юноша?

Климов-средний фыркает и молчит.

— Нина! — обращается ко мне Райская. — Вы хотели найти автора идеи "фальшивого дневника"?