«Лишь любящее сердце спасётся, хоть тело изменится», – вылетело из уст Оливии, и застыло над фьордом, уже не спокойным. Сменилось направление ветра, рябь воды перешла в волны, которые одна за другой бились о каменистый берег. Вода угрожающе потемнела, звёзды спрятались за мрачными томными тучами – вестниками грозы. Стал накрапывать дождь, его сила увеличилась и, под воздействием ветра, дождь под углом хлестал лица людей, остужая их ожидания. Но разве можно охладить ненависть, презрение, страх? Человек способен противостоять силе природы, лишь бы были разогреты внутри него неугасающие угольки чувств. Где-то засверкали изогнутые линии молнии, призрачно осветив залив.

– Я что-то видел! – крикнул один из воинов.

Люди оживились, проснулись, словно от долгого летаргического сна, подняли утомленные бородатые головы и с напряжением уставились во тьму. За какой-то короткий промежуток времени море потемнело вдвое. Люди подняли своё оружие, держа его наготове. Странный приближающийся шум, как прибой накатывался волнами и ударял по слуху, рождая боевую готовность людей к атаке.

Вскоре, с первой волной, во тьме, словно спустились тени, появились длинные и плотные тела чудовищ. Их рыла в темноте казались ужасными и какими-то зловещими, приносящими смерть. В сердцах викингов, оторопевших от увиденного, проскользнула смутная тревога, переходящая в неописуемые чувства соприкосновения с абсолютным злом. Страх порождал фантазии. Кто-то успел увидеть сотни коротких щупалец, ползущих, словно уродливые руки чудовища, вылезшего из преисподни; кто-то увидел кровавый фонтан чёрной крови загадочного монстра, в мгновенной вспышке молнии; кто-то неистово кричал, вводя всех в безумный страх, оглушая и сковывая удары меча и топора; кто-то из воинов упал в воду, в эту чёрную жижу, полную отрубленного мяса монстра, чувствуя себя бок обок с чужеродной плотью, неземной, не схожей с миром людей.

Викинги дрались с невидимым противником, явившемся из преисподни, из глубин подводных расщелин, неистово кроша его тело, уничтожая его, возвращая его туда, откуда оно вышло. Они были слепы и неистовы, безумны и отрешены в своём поединке. В этой тьме им не нужны были глаза, не нужно было обоняние, прикосновение, это был миг жизни, когда сердце и сознание уступает тем инстинктам, которые выползли из тёмных закоулков мозга, проснувшиеся от летаргического сна, от вечного ледяного холода, где они спали, и теперь буйствуют, наполняя горячие тела людей неистовой энергией ненависти и презрения, не объясняя, не определяя поступки. Без названия, без рассуждения, ибо у зла, которое, несомненно, овладело ими в этот момент, нет имени и нет объяснений. Оно совершает лишь то, на что способно – убивать. Викинги, залитые кровью дельфинов, которых они безжалостно резали, кололи, рубили, не видели своих лиц, не видели той неземной тени зла, которая отразилась в их безумном, зловещем лике.