— Я помню, — убитым голосом пробормотала Катя и умоляюще взглянула на Женю: — Но я прошу тебя. Пожалуйста. Не применяй это условие. Хотя бы сейчас. Давай подождём, пока ты выйдешь из больницы, ладно? — Попросила она, в тайне надеясь, что Женя поймёт насколько абсурдно это решение и передумает. Но Евгений не оставил Журавлёвой ни капли надежды:

— Нет. Я не собираюсь затягивать этот процесс. Это лишь принесёт мучение нам обоим. И я рассчитываю, что ты не будешь тянуть резину, а сразу подашь документы от нас обоих. Если откажешься, тогда попрошу юриста в своём бюро заняться этим вопросом. У тебя три дня. Потом я вызываю юриста. Или, может, сразу откажешься? Тогда я сегодня же вызову юриста и не буду ждать три дня. Выбирай.

— Зачем ты делаешь это с нами? — Жалостливо всхлипнула бедная женщина, закрыв лицо ладонями. — Пожалуйста, остановись. Ты совершаешь огромную, просто колоссальную ошибку!

— Катя, ты мне обещала, — безжалостно отчеканил Костяков. — Не разочаровывай меня, ты же всегда держала слово.

— Да. — Глухо пробормотала Катерина, безжизненно опуская руки и уставясь в пол. — Я всегда выполняю свои обещания. Даже если они стали совершенно бессмысленными и категорически мне не нравятся. Хочешь развод — будет тебе развод.

С этими словами Журавлёва на негнущихся ногах развернулась к двери и, словно робот, не оборачиваясь, пошла к выходу из палаты.

Странное бесчувствие овладело Евгением. Он опустошённо проводил жену взглядом, а потом заметил ей в спину:

— Не беспокойся, Кать, я могу оставить тебе квартиру, если хочешь, — Журавлёва остановилась, но не обернулась. Она аж вся заледенела от ярости, борясь с диким желанием кинуться на мужа и надавать ему пощёчин. Женя же, не подозревая об этом, продолжал: — А нет, так назначу тебе месячное содержание. Сможешь жить, как жила, только немного скромнее. Короче, без гроша в кармане не оставлю… — Тут Катя не выдержала и обернулась. Костяков увидел её лицо, горящие жгучей обидой глаза, и слова застряли у него в горле.

— Дурак! — Выдохнула Журавлёва. — Какой же ты непроходимый дурак, Женька!! Ты так ничего и не понял! Мне не нужны твои подачки и деньги. И никогда не были нужны, слышишь? Мне только ты сам нужен. Был. Теперь я в этом уже не уверена. Меня в жизни так никто не оскорблял, как ты сейчас! Подавись ты своими деньгами! — В сердцах воскликнула Катя: — Всё, адьёс! — И выскочила из стационарного отделения, как ошпаренная, ничего не видя вокруг.

Заливаясь слезами и не слыша окрики медсестёр, женщина выбежала на улицу и помчалась что есть силы куда глаза глядят, лишь бы подальше от Костякова.