Степан нахмурился и покачал головой, не соглашаясь:

— Жек, ты, конечно, лучшее её знаешь, но, по-моему, ты не прав. Не знаю, что там у вас было до аварии, может всё так, как ты и говоришь, но сейчас Катька сама на себя не похожа. Она сильно изменилась за ту неделю, что проторчала с тобой в больнице. Даже моя Светка рассказывала, что Журавль толком ничего не ела, не пила и наотрез отказывалась ехать домой, пока ты не очнёшься, игноря всех, кто пытался выставить её из больницы. Никого не слушала. Ни врачей, ни Свету, ни ту девчонку, что ей с книгами помогает. Алину, кажется, да? По правде говоря, мы со Светой уже подумывали на этой неделе приехать вместе, попросить врачей вколоть ей какое-нибудь успокоительное и по-тихому увести домой, чтобы в себя пришла немного, а то уже на скелет стала похожа. Но к счастью, ты очнулся раньше. И знаешь, что я тебе скажу, братан? Ей на себя было абсолютно начихать, главное, чтобы ты выжил. Так ведут себя только те, кто по-настоящему любят, а не ищут для себя какой-то выгоды, уж поверь моему полицейскому нюху.

Во время проникновенной речи Тарасова, Костяков недоверчиво поглядывал на него исподлобья, а потом иронично поднял бровь:

— Хм, говоришь, сидела со мной в больнице и даже домой не ездила? Хочешь сказать, что она и книги свои забросила? Серьёзно? Да скорее мир перевернётся, чем Катюха перестанет писать или продумывать в своей головушке какой-нибудь заковыристый сюжет! Наверняка сидела здесь и очередной шедевр сочиняла, — кривовато усмехнулся Женя. — Вот увидишь, скоро она напишет книгу про больницу и про то, как страдала главная героиня, пока главный герой находился при смерти.

— Про это я не знаю, утверждать обратное не буду, — неуверенно проговорил Степан. — Но всё равно я думаю, что развод — это глупо, Жень. Ты вспомни, сколько лет ты её добивался, всю школу за ней таскался, да и потом тебя не отпустило. Ты сделал для неё столько всего, женился, столько сил вложил, чуть ли не звезду с неба достал! А теперь так просто откажешься от всего этого? Не жалко? Вдруг она правда любит? Вдруг ты всё-таки добился своего? Только представь на минуту, что все твои усилия увенчались успехом, а ты вместо того чтобы радоваться, берёшь и рубишь всё на корню. Ты уж прости, друган, но только лохи так поступают, — от избытка чувств Степан перешёл на язык юности. — Ты хоть бы разобрался сначала, а то потом ведь локти кусать будешь всю оставшуюся жизнь! Знаешь же Катьку, она не из обидчивых, но если уж обидишь — всё, тушите свет. Пойдёт на принцип. Будешь вымаливать у неё прощения кучу лет, хорошо если к старости простит…