Ярослава мерила пространство узкой юрты шагами. Ее мысли плыли к нареченному, отчего она раз за разом сбивалась:

- Два, три. Три, два...

И каждый раз ей казалось то неважным. Словно бы в ней должна была жить другая мысль. Простая и правильная. Да вот только ускользавшая...

- Что с тобой? - Спросила Хельга, останавливаясь у самого порога. Сама не своя...

Она вгляделась в лицо Ярославы и поразилась отразившимся на нем переменам. Растерянность и смятение сменились восторгом, и в ту же минуту Яра вскрикнула:

- Я знаю, Хельга, знаю! Собирайся!

Она кинулась в угол юрты, где под ворохом вещей лежал мешок с алтынами золотыми, и затрясла им перед глазами островитянки:

- Я должна отправиться за ним.

Хельга отпрянула. Она и сама не привыкла оставаться в стороне. Свыклась во всем быть подле мужа, вот только еще вчера ночью обещалась ему, что станется здесь, с Ярославой. Станет оберегать ее, чтобы передать в руки нареченного, когда тот придет за ней. И дитя примет, когда придет срок. И тот ведь близок! Верно говорят, что баба на сносях беленится.

- Нет, - коротко сказала Хельга. - Тебе в Камнеград путь закрыт.

Но Ярослава не слушала ее. Она наспех собирала вещи, словно бы не различая уговоров островитянки, пока та не произнесла:

- Кости рассказали мне о смерти. О других костях, что увидели. Только не птичьих - птичьи многим меньше. Те были белыми и желтыми, с окрасом сизым. Массивные, они нравились птичьим. Ты хотела знать, ворожея? В Камеграде воинов ожидает темное, старое зло. Могущественное. Побольше силы богов. Как быть такое может? Не знаю. Потому и не стала говорить тебе. Вот только понимаю: кто дойдет до города того, назад не вернется. Потому как выбором своим уже мертв...

Яра опешила. Она бросилась к Хельге, обнимая ту ладошками за щеки, и заглянула в глаза:

- Что Дар со Здебором? Ты говорила им?

- Говорила, - Хельга опустила глаза долу, пока собиралась с мыслями: - Сказали, пойдут. И я бы с ними, только обещалась. В тебе дитя. Кровь от крови, и все в ней - Степь вольная, да Леса широкие. Сберечь сына твоего надобно!

Ярослава кивнула:

- Сберечь...

И тихо опустилась на шкуры теплые, чтобы сомкнуть глаза. Не уснуть, нет. Только и не видеть света белого без нареченного. Есть и пить, когда скажет то Хельга. И ждать...

Дитя толкалось под ребра исправно, весело даже, и ворожея день ото дня разумела: то сильно. Скоро, стало быть, запросится на волю. Хельга поможет, а с нее - сберечь.