Множество свечей озаряло периметр Зала. Поначалу Дар даже не понял, почему так светло. Да и огни не горели как обычно. Прямо с потолка, посеред Зала, свисал громадный светильник, усыпанный полусотней светочей. Белокаменный. Причудливый. Весь в узорах дивных, в танце рун и цветов, и сердцевиной цветам - предивное пламя. Белое, как и все кругом. Неживое словно бы.

Дар попытался счесть огоньки, только у него ничего не вышло. Не знали в Землях Степи такого дива. В чудесных шатрах Хана полонянки зажигали медные лампы, что стояли по углам, и тогда по коврам расползались тени, пугаясь гарцующего огня. Здесь же десятки свечей пылали ярким пламенем, а то, бело-лунное, с зеленым ободком, плясало поверх голов. И что-то подсказывало Дару: то не только огонь заставляет свечи полыхать, но еще и сила колдовская, что гудит в ушах.

Да только гудит ли? Аль говорить пытается?

Дар прикрыл глаза, вслушавшись в мерное гудение. Если не обращать внимания, гул мог показаться монотонным, но коль вслушаться...

Несколько звуков то и дело повторялись, создавая словно бы звуковое завихрение. И воин ощущал, что петля эта заставляет его пульс биться в унисон, да пробирается под кожу - туда, где рождаются мысли.

Путает их, сплетая меж собой - и вот уже из его истории выходит новая. Похожая на ту, что была раньше, да только все одно другая. Пречудная. В нее легко поверить, коль позабыл о том, что история та не своя - надуманная.

Нет, то мысли не его - чужие. Навязанные. Сплетенные с рунами, что бегут по стенам. С огнем холодным, таящимся меж свечей.

...И снова село горелое. И снова зимний лес с душою беглой...

И та все-таки подбирается к нему, дитяти неразумному. Заглядывает в очи. А у него сил нет отвести свои. Рука холодная тянется к браслету охоронному, что от мамки остался. Щупает запястье, пытаясь ухватиться за нитку пульса. А наузы нет. Не было словно бы никогда.

Тогда юнец поднимает глаза к беленице и видит в очах той зелень белого огня. И она тянет его к себе, впитывает в мертвую плоть. И силы в нем убывает...

Ему потеряться бы, коль не ладонь жены его - горячая, живая. Она сжимает его запястье там, где он пытался ощутить охоронный браслет - и беленица уходит, потеряв над ним власть. А Дар просыпается от дремы, возвращаясь в Зал...

Воин сморщился, прогоняя видение, и глянул по сторонам.

Светильники поменьше украшали периметр стен, отчего свет расползался по всему залу, не оставляя тьме даже дальнего угла. И все снова поет. Тихо, словно бы незаметно...

Вот только теперь Дар слышит голос ворожбы отчетливо.