Кид был в долгу перед Соулом и пытался сегодня хоть как-то отблагодарить его, предложив им с Макой групповой резонанс душ, но, как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. В ад или в рай, но на тот свет Шинигами-младший друга сегодня не отправил только по счастливой случайности. Хороша благодарность, ничего не скажешь!

========== Глава 59. Страх одиночества ==========

Город Смерти, суббота, 0:34 a.m.

Соул плелся вверх по лестничному пролету чуть позади Маки. Переставлял ноги так медленно, будто боялся оступиться или ждал подвоха от ступенек, хотя мог бы, наверное, добежать до квартиры хоть с закрытыми глазами — за период его отсутствия подъезд нисколько не изменился. Разве что соседи со второго этажа заменили входную дверь да кто-то неведомый потренировался в искусстве граффити на одной из стен. Молодому человеку казалось, что на каждой оставленной позади ступеньке он теряет последние крохи внутреннего пофигизма и спокойствия. Даже четки в кармане не помогли: хоть заперебирайся, а толку от этих бусин сейчас не было никаких. Стоило лишь взглянуть на идущую впереди Маку, как на душе начинали скрести кошки и орать дурными голосами в паническом ужасе от предстоящего разговора.

Соул уже пытался заговорить несколько раз, пока они вдвоем молча брели до дома, но каждый раз, подняв взгляд, проглатывал слова и не мог выдавить из себя ни единого звука. Повелительницу явно что-то опечалило. И причин, повлиявших на ее настроение, могло быть только две: либо Спирит Албарн, либо Соул Итер.

Молодой человек наконец-таки решился, только когда они поднялись до последнего лестничного пролета и он увидел родную дверь:

— Ты же слышала, что сказал Штейн. Со Спиритом все будет в порядке.

— Да, — кратко ответила Мака.

Значит, дело не в папаше. Соул остановился на последней ступени и наблюдал, как Мака в поисках ключей роется в сумочке — единственном напоминании о том, что сегодня вообще-то у нее был выпускной. С футболкой и тренировочными штанами выглядел клатч до ужаса несуразно, но настроение повелительницы, да и самого Соула к подколам не располагало.

— На меня дуешься? — мрачно спросил он.

Мака резко вставила ключ в замочную скважину и посмотрела на свое бывшее оружие в упор:

— А не должна? — спросила устало, и ее голос гулко разнесся по спящему подъезду. — На кой черт ты полез под косу?

Ну что тут ответить? Соул хмыкнул:

— Ты мне единым куском нравишься больше, чем двумя половинчатыми, знаешь ли.

— Очень остроумно, — фыркнула Мака.

Ох уж эти девушки! Мака всегда рвала его шаблонное представление о том, что ей нужно. Она умилялась дурацким киношкам с заботливыми мужиками, которые отсыпали мешок комплиментов по поводу очередного нового платья героини и приносили той завтрак в постель; она с мечтательным взглядом проглотила десятки книг, где за жизнь прекрасной дамы гибли направо и налево; она обсуждала всех этих вымышленных идеалов с подругами, рассуждая о самопожертвовании, любви и заботе столько раз, что и не сосчитать. Однако стоило Соулу попытаться ее защитить — в общем-то единственное проявление опеки, которое он считал значимым, — как Мака начинала чувствовать себя виноватой, заниматься дурацким самоанализом, впадать в затяжное уныние и злиться на него. Так было с Хроной в Италии, так было с ведьмой Камиллой в городе Смерти, и сейчас ситуация повторялась точь-в-точь.