После двух минут, в течение которых не произошло ровным счетом ничего, Мака все-таки решилась на резонанс, и очень нестабильное сопряжение душ одной лишь ей видимым сиянием исказило комнату, вырвалось мощной волной за стены, а затем всколыхнулось робким всплеском радости Соула, постепенно выровнялось и погасило помехи из страха и опасений обоих.

Черт! А ведь на этот раз профессор Штейн оказался прав! У них наконец-то получилось!

— Ю-ху! Сработало! Круто! — Соул, снова вернув себе человеческую форму, обхватил Маку и так крепко обнял, что чуть не сломал пару ребер от переполнившей его триумфальной радости, потом отстранился и заглянул в глаза, легко встряхнув за плечи: — Мака! Это же значит, что мы можем работать вместе!

— Да, — кивнула она сдержанно в ответ.

Думала, что Соул не обратит внимания, но он заметил и, сразу же поумерив свой восторг, спросил уже озадаченно:

— Выглядишь так, будто не слишком рада. Ты что, передумала? Больше не хочешь быть моей повелительницей? — Он внимательно изучал ее лицо и с каждым мгновением становился все более серьезным, а последний вопрос задал так вообще с подозрительным прищуром глаз: — И кстати, почему ты только сейчас мне рассказала про теорию Штейна?

Она не хотела пускаться в долгие объяснения. Стоило лишь подумать об этом, как по задворкам сознания снова прокатилось эхом: «Убийцы»… И Мака опять вспомнила о Джоан — своем втором оружии. Джоан Кеплер всегда казалась повелительнице полной противоположностью Соула Итера. Она вряд ли стала бы расплачиваться своей жизнью за просчеты Маки. Соул считал ее плохим оружием главным образом из-за неготовности приносить себя в жертву ради другого. Возможно, с точки зрения постулатов Шибусена это и был недостаток, но не для Маки Албарн. Гораздо спокойней быть ответственной только за свою смерть.

Мака уставилась на бесцветное небо:

— После вчерашнего я поняла, что не хочу, чтобы мои ошибки стоили тебе жизни. Ты каждый раз лезешь вперед и инстинктивно пытаешься меня защитить.

Соул ответил не сразу и в итоге разразился непривычно серьезной речью:

— Считаешь, что Академия выдрессировала меня, как собаку, подставляться вместо повелителя? Ты никогда не думала, что это мое сознательное решение? Я хочу защищать тебя. Если это и рефлекс, то корни его ищи в прошлом всего человечества. Мля, Мака… Человек всегда будет пытаться защитить того, кто ему небезразличен. Друг ли это или член семьи… Или тот, к кому он испытывает симпатию. Разве тебе не было это очевидно с самого начала нашей совместной работы?

Мака удивленно повернула голову, не зная, как реагировать на подобное. А ведь Соул, и правда, изменился. Не только в ширине плеч, накачанности пресса и длине волос — он, осознала Мака, действительно повзрослел.