— Когда ты так говоришь, то кажешься очень взрослым… — отчего-то вновь смутившись, произнесла она.

Он невесело хмыкнул и снова откинулся на подушку, заложив руки за голову:

— Когда я так говорю, то кажусь себе чуваком, который пересмотрел корейских дорам.

Маке захотелось лечь рядом и молча его обнять. Просто так. Без причины. Без каких-либо умыслов или планов. Просто она, скорее всего, уже начинала скучать, осознавая, что сегодня вечером Соула рядом с ней уже не будет. Однако вместо этого поднялась с кровати, оставив простынь молодому человеку.

— Я в душ, а то Джоан скоро вернется… — пробормотала нехотя.

— Мака, — позвал Соул, когда она, запахнувшись в банный халат, уже направилась было к двери. — Хочешь ты этого или нет, но я всегда буду тебя защищать. Так что смирись.

***

Соул с интересом разглядывал свою комнату, которая после заселения в нее Маки разительно преобразилась и из типичной захламленной берлоги превратилась в нечто светлое и структурированное. И даже казалось — увеличилась в размерах. Бесценный все-таки у его бывшей (или уже не бывшей?) повелительницы талант: наводить порядок даже в таком запущенном бедламе, как тот многолетний учебный кавардак, который Соул столь тщательно культивировал все годы совместного проживания. Не уберег, и руки Маки добрались-таки до этого хаоса. Хотя от мысли, что после его отъезда она не отдала комнату на поругание Джоан, а переселилась в нее сама, на душе становилось гораздо теплее. Правда, куда уж теплее? Если бы не ночной рейс до Тибета, то Соул был бы сейчас абсолютно счастлив. Безгранично. Мака назвала его взрослым. Мда уж. Вот за эту самую взрослость ему и приходилось расплачиваться: возвращаться в Лхасу, где ждала работа, ответственность и все прочие «прелести» взрослой жизни.

Его уединение нарушила внезапно распахнувшаяся дверь. От неожиданности Соул чертыхнулся. Хорошо хоть, что штаны успел как раз надеть.

— Хех, Джо! Так вот почему я не могла до тебя дозвониться! Завтракать бу… — не договорила влетевшая на всех парах в комнату Джоан и осеклась на полуслове, после чего воскликнула, не сдержавшись: — Итер?!

Соул поспешно завязал шнурки на штанах и, зыркнув исподлобья, пригвоздил девушку колючим взглядом к месту около порога, где она остановилась как вкопанная:

— Стучаться не учили? — проворчал он.

Вот же неприятность. Обрадовалась, что встретит брата, а вместо этого наткнулась на другого. Соул наблюдал, как радостное оживление в глазах Джоан Кеплер стремительно тускнеет, пока оно окончательно не потухло, стоило ей заметить на тумбочке распотрошенную впопыхах коробочку презервативов (бля, знал бы, что так выйдет — убрал бы заранее); как плотно она сжала зубы, переведя взгляд сначала на кровать, а потом на обнаженный торс Соула.