— О, мистер Албарн, вы проснулись! — дежурно улыбнулась девушка, и Спирит отметил нотки разочарования в ее голосе. — К вам посетитель.

Она окинула пациента профессионально равнодушным взглядом, щебетнула прощание предмету своего интереса и упорхнула из поля видимости. А судя по торопливым шагам, и из палаты. Спирит повернул голову в сторону окна и вынужден был прищуриться от нестерпимой белизны неба, слишком яркой после серых обломков внутреннего мира и тусклых больничных стен. Он даже не сразу сообразил, что у сидящего на подоконнике человека волосы и одежда тоже белые, и это не игра света.

— Выглядишь хреново, — вместо приветствия произнес Соул Итер.

Спирита кольнуло неприятное осознание, что медсестра только что выводила свои птичьи трели для Итера. Флиртовала. А значит, воспринимала его не мальчишкой-подростком, но таким же мужчиной, как и он сам. И даже факт того, что Итер был младше девицы лет на пять-шесть, не охладил ее заинтересованности. А ведь Соул, и правда, вырос. Уже не мелкий сопляк, а молодой человек. С широкими плечами, четко оформленными мышцами рук, проступающим под футболкой рельефом груди… Загорелый под тибетским солнцем, закаленный гималайскими снегами, обточенный горными ветрами, даже взгляд его показался теперь Спириту по-взрослому тяжелым и по-буддистски отрешенным. Коса Смерти вдруг ощутил себя рыхлым беспозвоночным рядом с ирбисом — таким же белым, уверенным в своей силе и мощи хищнике Гималаев.

— Без тебя знаю, — буркнул Спирит в ответ.

Итер спрыгнул с подоконника и, сунув руки в карманы штанов — хоть в этой своей привычке он по-прежнему был похож на самого себя, — отвернулся от Косы Смерти. В отражении на стекле Спирит едва различил рубины глаз молодого человека, задумчиво устремленные в небеса, и растянутые в невеселой ухмылке губы.

— Но если бы не ты, то мне бы сейчас было еще хуже, да? — спросил Соул облака за окном.

Спирит перевел взгляд на руку с катетером и только потом ответил:

— В холодильнике этажом ниже уже неважно — хреново ты выглядишь или нет.

— Спасибо, что нашел в себе силы освободиться от воли шамана.

Все внутри Спирита содрогнулось от неприятного воспоминания, а пиканье кардиомонитора стало невыносимо частым и раздражающим.

Никто не знал… да никто бы не смог до конца понять его чувств в тот момент, когда он, Коса Смерти, в руках Чованга взлетел над Макой. Со свистом рассек воздух. Черным лезвием неотвратимой гибели завис над упавшей дочерью. Не в силах противостоять воле старика, но с ясной головой, с возможностью смотреть, думать, чувствовать. Осознавать. Видеть ее зеленые глаза и скованное неизбежностью смерти тело. Знать, что в этом темном атла́се Мака должна была сегодня кружиться в танце на выпускном балу, а не лежать на мерзлой земле с ободранными в кровь коленями, грязными лодыжками и слипшимися от пота волосами. Понимать, что он, папа, сейчас станет причиной ее последнего в жизни вздоха. А что потом? Разве нужна была Спириту своя собственная никчемная жизнь, когда он в следующее мгновение должен был лишиться единственного ее смысла?