— Как? — Ничего не понимаю я.

— Да ещё вчера, когда выпуск новостей вышел, ректор собрал совет и принял решение. Как он сказал: «Не хочу, чтобы она институт позорила».

— Вот так и сказал, я сама слышала, — кивает Танька.

— А вы что?

— А мы в один голос ему говорили, что это ошибка. Что Алёнка отличница и она никого ни с кем ни-ни. Но он не поверил.

— Блин. Ещё и институт, — опускаю я голову. — Типа мало на меня навалилось.

— Он сказал, что если это не подтвердится, то тебя восстановят. А так резонанс слишком большой и если тебя не исключить, то у них там поток абитуриентов упадёт. Как раз сейчас все поступают.

— А-а-а, ну да, конечно, у них же вступительные сейчас, — хватаюсь я за голову. — Похоже всем похер на меня: похитили, оклеветали, насиловали, ещё и спидом заразили.

— Как? — испугано хватает меня за руку Танька.

А я уже не стесняюсь своих слёз:

— Не знаю пока. Но я на ретровирусных, пока окончательных результатов нет, но я готовлюсь к самому худшему.

— Бе-е-едненькая, — гладит меня по волосам Наташка.

— Да мне не за себя обидно, а за ребёнка.

— Какого ребёнка?

Я хлопаю себя по плоскому животу.

— Ты беременна? Это от насильника?

— Не-е-ет, — качаю я головой.

— А от кого?

Наташка смотри на Танюху и ухмыляется:

— От Огинскго, а от кого же ещё.