— Василь, читай, чаго батька пишеть??

Все расселись и стали внимательно слушать Василя, а тот читал:

— Здравствуйте, дорогие мои батька Никодим, жена Глафира, сыны Гриня и Василь! С горячим фронтовым приветом к вам ваш сын, муж и батька — Родион. Во-первых строках сообшчаю, что я жив и здоров, чего и вам желаю. Пишу вам у третий раз, отчего-то вы мне не отвечаете, и душа моя сильно болит и волнуется за вас.

— Василь, это ты с последнего письма начал, давай с первого.

И слушала деревня глуховатый голос Василя в молчании, только слышались всхлипы уткнувшегося в плечо Стешки Гриньки, а бабы, деды и детишки, как бы наяву разговаривали с Родей. Гринька долго не мог успокоиться, все шмыгал носом, а Ефимовна злорадно так сказала:

— От, Гринь, я усе батьку отпишу. А уж про цигарки твои — особо!

— Пиши, Евхимовна, от батька усе вытерплю!

И писал вечером Василь, старательно выводя каждую буковку, письмо батьку, под диктовку Гринькину.

Полуторка резко затормозила на улице, взвизгнув тормозами.

— Ох, Петухов, все ты с вывертами какими! — ворчал лейтенант Крутов, осторожно вылезая из кабины. Пошел в штаб.

— Никодимыч, здорово! — начштаба Овчинников осторожно пожал ему руку. — Опять, не долечившись, сбежал?

— Да, нормально все, товарищ майор, наступаем же, отстать боюсь от своих.

— Так, идем к комполка.

Пришли, доложившись, Родион услышал:

— Не лейтенант, а старший лейтенант Крутов! — подполковник протянул ему погоны с тремя звездочками. Родион вытянулся:

— Служу Советскому Союзу!

— Так, старший лейтенант, твои орлы, пока ты там валялся, провели очень удачный поиск, двоих приволокли, отличился, как всегда, Горбунов, ох и отчаяюга. А теперь о главном — переводим мы тебя на роту, хватит нянчить своих Никодимовцев, пора тебе свои знания и умения на всех разведчиков распространять. Неделя тебе на все-про всё, и приступай к новой должности.

— Есть!

У него в землянке сидели радист и старшина Антипин, что-то по привычке подшивающий.

— Товарищ лей… старший лейтенант! — вытянулся радостный старшина. — С прибытием!