Приглашали и Лешего, тоже долго вели с ним разговоры, все — и Панас, и Осипов, и Леший в один голос говорили о погибших дивовцах и двух мальцах Крутовых только самые хвалебные слова. Панас с Осиповым долго сидели и писали представления к награждению самых отличившихся своих партизан, конечно же первыми шли ребята, которые ушли к себе, потом Гринька с Василем, Стеша, Пелагея, остальные партизаны. Мужики включили в список почти всех.

Гриньку с Василем тоже расспрашивал особист — его интересовало все.

Гриня, не мудрствуя, рассказывал, Василь кивал головой или наоборот, мотал, когда Гринька что-то не точно говорил.

— От, ён у меня як прохфессор, усё помнить, доисконально! — хвастался братом Гриня.

Василя осматривали в больнице. Врач, усталая такая тетка сказала, что мальчик заговорит, может, совсем скоро, а может, к весне.

Особист сильно смеялся, когда Гринька рассказывал про дедовы схороны и записки.

— И как ты так долго молчал, при твоей-то болтливости??

— А дед сказал, никому, от я и молчал, я чаго ж, не понимаю что ли? Мы с Василем у Радневе часто бывали, на нас уже внимания не обрашчали, ну, носют малые усякую дрянь у ремонт, а Василь, ён совсем не вызывал подозрениев, усе же знали, что ён нямой, а про яго память забыли, от мы и ходили.

— А с немцем зачем курил?

— О, уже докладали? А чаго не покурить, правда, сигареты у их дярьмовые, слабы, но иной раз от и услышишь чаго дельное в перекуре. Курт, ён старый был, сколь раз гаворил — Гринья, нихт геен. От мы с Василем и не ходили тагда.

И про то, как подслушали они с Колькой замысел хрицев — сжечь деревню, для устрашения, тоже. Особист долго с уважением пожимал им руки с Василем. Но все закончилось, и разговоры, и расспросы-допросы.

Вот тогда-то и приехали по Гринькину и Василеву душу энти корреспондент и хфотограф. Хфотограф сделал несколько снимков ребятишек, даже бабы, кто успел, попали у общий кадр, вышла газета со статьей — там на хфотограхвии сидели взволнованные Гриня и Василь, и была статья — «Юные партизаны Орловщины». Корреспондент написал про многое, и привез им секретарь две газетки. Одну Гринька тут же спрятал, сказав:

— От объявится ежли батька, до него пошлем! — а вторую читала и рассматривала уся дяревня. Секретарь, Илья Никихфорович сказал, что мальчишек, скорее всего, мядалью наградят.

Уехали Панас с Осиповым, пришло первое письмо для Леша от Матвея — писал он, что пока вместе с Иваном у одной части.

Бабы отпахались, позасеяли привезенной секретарем рожью поля, стали готовиться к весне, а батька Крутов усё не объявлялся.