— Узнал, друг мой волчище? Узнал?

Волчище дополз до него и, встав на лапы, принялся лизать солдата, тот крепко-крепко обнял волка и спрятал лицо у него на шее. Василь и подбежавшие малые ребятишки тоже молчали. Волчок, все так же поскуливая, мордой подтолкнул лицо солдата. Тот поднял глаза и увидел мелкую деревенскую ребятню.

— Ребята, кто-нибудь знает Марья Ефимовн… — и тут заорал на всю улицу Василь…

— Пашкаааа, Пашка… Пашенька!! — он бросился к солдату и осторожно обнял его, боясь причинить боль, видел же, что солдат совсем слабый.

— Пашка! — плакал навзрыд Василь, — Пашка! А мы тебя усей деревней… Пашкааа!!

Солдат аккуратно похлопал его по спине:

— Не плачь, вот он я!

— Глань, — позвал Василь шуструю замурзанную девчушку. — Глань, добеги до Стеши, тихонько, чтобы бабы никто не слышал, скажи, что Пашка из госпиталю приехал, пусть она Ефимовну сюда отправить, только громко не говори, а то у Ефимовны сердце не выдержить.

— Цыц, малышня, тут стойте, нельзя Ефимовну расстраивать раньше времени!

Гланька мгновенно сорвалась с места, а Василь все также осторожно присел рядом с Пашкой. Пашка обнял его:

— Совсем большой стал, а Гринька где-же?

— У поле, все пашут, даже уроки пока отменили у школе.

— Как вы тут живете-то?

— А ничаго, шчас совсем хорошо, а при хвашистах трудно было. Ты, Паш, не волнуйся, матка твоя с нами живёть с осени, як они прийшли от хата полуразвалилась, а у нас матку убило и дед пропал, от мы усе и живем. Ешче Стешка с дочкою.

Стешка, выслушав Гланьку, радостно всплеснула руками, потом побегла на дальний конец поля, где ругался с трактористом Гринька.

— Мал ешче меня учить, пацан сопливый.

Пацан распахнул кожушок.

— Может, и сопливый, а на печке не сидел!

Мужик, увидев Гринькину медаль, пробормотал:

— Извини, ну не ори, шчас запашу огрехи.