— Потому что похожа на мужчину? — удивляюсь я.

— Нет. Есть легенда, — зловеще говорит Варя, — что амазонкам еще в детстве выжигали правую грудь, чтобы удобнее было стрелять из лука.

— А что-нибудь хорошее было у этих страшных женщин? — спрашивает Сашка, раздавая бокалы.

— Хорошее? — Варя морщит лоб. — Они были великолепными воинами. Мужчин использовали для деторождения. Женский культ мужского начала. Месть мужчинам за то, что они мужчины. Одна из них была любовницей самого Александра Македонского.

— Без правой груди? — ехидно уточняет Сашка.

— Видимо… — растерянно отвечает Варя. — Левая же у нее осталась.

Мы смеемся и болтаем ни о чем под вкусное белое вино до тех пор, пока не появляется Максим и не развозит нас по домам, иронично усмехаясь в зеркало заднего вида, когда смотрит на нас троих, обнявшихся на заднем сиденье и поющих песню «Что такое осень?»

За час до конца дежурства мне звонит Варя.

— Леруся! Отвлекаю? Можешь говорить? Мне кажется, что это срочно… Это про Верещагина…

— Через час перезвоню сама, — обещаю я, холодея от дурного предчувствия.

— Мне Максим вчера рассказал и показал кое-что, — мягко начинает Варя, когда я звоню ей после дежурства. — Я тебе сейчас перешлю. И… если он тебе не нужен, то это прекрасная причина все забыть и жить дальше.

— Да что случилось? — нервничаю я.

— Лови! Поступи правильно! — ничего не объясняет Варя и отключается.

На мой телефон приходит видео, пока оно закачивается, я не могу успокоить бешено стучащее сердце.

Это ролик московского телевидения. Отрывок из выпуска новостей. Видеосюжет о бизнесмене Верещагине, который стал спонсором нового детского онкоцентра и который проводит завтра вечером прием в честь открытия. Кроме того, лукаво улыбаясь, сообщает журналистка, на приеме будет объявлено о выборе избранницы. Московская публика замерла в ожидании: кто? Известно, что спутницей Никиты Алексеевича Верещагина будет сама Екатерина Воронина, на этой неделе награжденная в Кремле орденом «За заслуги перед Отечеством». Рассказала журналистка и милую сплетню о своей коллеге Елене Барон. Все теряются в догадках, какой подарок самому себе сделает Верещагин, ведь завтра день его сорокалетия.

Рогатый провокатор пробует на вкус шариковые ручки в стаканчике на моем столе. Выбрав ручку с зеленой пастой, высасывает чернила из стержня и скалится на меня зелеными зубами.

— Довольна? — вдруг говорит он мне голосом Сашки.

— Нет, — отвечаю я, поморщившись.

— И что будешь делать? — показывая зеленый язык, спрашивает он голосом Вари.