На земле все иначе: дети у Франка, ночь беспощадна, тысяча милых пустяков обретают тени и превращаются в слезы.
Утром, когда она открыла глаза, Эльзы в кровати не было. Она сидела на своем
– Привет, Лола-Лола!
– Как тебе удается смотреть задом наперед и ничего не путать?
– У Тинтина голубая рубашка.
– Всегда. Или желтая. Кажется, я видела…
– У апельсина голубая рубашка.
– Преподаватель Подсолнечник сказал, что этот фрукт мог бы расти в пустыне.
– В десерте, – серьезно поправила сестру Эльза. – Апельсин растет в десерте[63].
Лола закрыла глаза. Подумала об апельсинах Момо. Откуда были апельсины, которые они ели тогда? Она резко поднялась, чтобы прогнать эти мысли, но они не отвязались, потащились за ней по лестнице в ванную.
8
8
Развод совершился, но Франк и Лола при свидании ни словом об этом не обмолвились. Вернувшись за детьми, она вошла на участок, раскинула руки, и Ленни с Марией кинулись в ее объятия с душераздирающим криком «Мама!». Франк так переживал, что у него зашлось сердце. Он решил, что даже к двери дома в Сен-Тибо никогда больше не подойдет, и в воскресную полночь 6 мая отправил Лоле сообщение: 1. Я не выкупаю твою долю. 2. Свою долю оцениваю не ниже 450 000 евро. Стоимость участка и мебели, которую хочу сохранить, возмещу.
Вообще-то он долго колебался, сидя перед монитором. Был еще один пункт – № 3, в котором говорилось, что он ничего не подпишет, если «мерзавец Бертран Руа – Руа, которого ты предпочла мне, придурок и мастер сексутех, разрушивший мою жизнь», захочет купить дом. Франк стер этот пункт по очень простой причине: он не мог видеть написанным имя своего врага. И уж тем более представлять его