– Франк в палате интенсивной терапии, но хирург сказал, что все прошло хорошо. Буду держать тебя в курсе. Ты прочла письмо насчет дома?

– Как раз открываю.

– Сообщи о своем решении и поцелуй крепко-крепко Ленни и Марию.

– Для меня была почта?

– Я все отдала твоему дяде, когда он приезжал за вещами, а потом, насколько мне известно, ты сделала переадресацию, разве нет?

Мари-Анж повесила трубку с чувством глубокого удовлетворения и уверенности в собственной правоте, а Лола целых пятнадцать минут читала письмо с «интонациями» свекрови. Почему Франк ничего не сказал о трансплантации и в письме ни словом не обмолвился? Мари-Анж наверняка «просветила» ее по собственной инициативе.

Свекровь вообще осмелела после смерти Королевы Милан и даже переняла ее тон. Молодая женщина подумала об отце. Я продам участок, который ты купил, папочка. Не могу больше жить в этом доме, понимаешь? Я ушла от Франка, потому что боялась утратить контроль – как ты. По-моему, я не благодарила тебя ни за землю, ни за квартиру на улице Эктор, и это меня огорчает. Я сказала Бертрану, что должна была ходить с тобой на рыбалку, не считаясь со временем, а повела себя как неблагодарная дрянь.

Минуту спустя она набрала номер дяди, занимавшегося недвижимостью.

– Не волнуйся, детка, момент для продажи идеальный.

– Подбери заодно маленький домик рядом с мамой.

– В каких пределах?

– В Рив-сюр-Марн.

– Я вообще-то имел в виду цену, но почему бы и не в Рив!

Лола улыбнулась и побежала на кухню, где Жеральдина чистила овощи.

– Посторожишь Ленни и Марию? Мне нужно уйти по делу.

Она смылась, не дождавшись ответа, и десять минут спустя заехала на стоянку у мэрии Рив-сюр-Марн.

Могла бы не спешить. На просьбу о встрече с мэром «по очень-очень важному вопросу» дежурная сотрудница ответила вопросом, и тон у нее был самый нелюбезный:

– Вы живете в городе?

– Нет.