– После того как я тебя подвез и поехал домой, меня не покидало нехорошее предчувствие. Чем дальше я уезжал от дома Мейсонов, тем сильнее оно росло. Я не мог от него отделаться. Приехав к дому тети Ли, я развернулся и поехал обратно. Вернулся к дому Мейсонов, увидел там синие и красные полицейские огни и выскочил из машины, даже дверь не закрыл. Просто побежал. Когда я увидел кровь… я так перепугался, Кэтрин. Попытался прорваться в дом, звал тебя по имени. Тут меня увидел мистер Мейсон и сказал, что с тобой все в порядке, но ты куда-то убежала. Я поехал прямиком на Джунипер-стрит, знал, что найду тебя там.

Я обняла Эллиотта и прижалась щекой к его груди.

– Ты вернулся.

– Я ведь обещал тебе, что вернусь. А теперь, когда я все знаю…

– Теперь, когда ты все знаешь… – повторила я.

Он вздохнул и потупился. Я так долго его отталкивала, а теперь, когда у него есть причина уйти, мне было еще труднее его отпустить. И все же, если Эллиотт решит меня бросить, я не стану его винить. Я и сама с трудом могла принять то, что произошло в подвале, и не могла себе представить, как все это воспринял Эллиотт.

– Скажи это, – проговорила я.

– Ты могла бы все мне рассказать. Жаль, что ты не доверилась мне раньше.

– Это был секрет.

– Да уж, ты определенно умеешь их хранить.

Я выпустила Эллиотта и обхватила себя за плечи.

– Это была не моя тайна.

Он потянулся ко мне.

– Я даже не знаю, как воспринимать все случившееся. Пресли мертва. Твоя мама…

– Это не она.

Эллиотт кивнул, но я видела по глазам: ему трудно отделить мамочку от других личностей, обитавших в ее голове.

– Мамочка уже давно не в себе. Сейчас, оглядываясь назад, я вообще не уверена, была ли она когда-то здорова. В трудные периоды жизни она замыкалась в себе, погружалась в депрессию и могла по нескольку дней не вставать с постели. Папа пытался ее защитить, пытался оберегать меня. Когда его не было дома, я это видела. Я всех их видела, но лишь ненадолго, хотя в то время не осознавала, что именно вижу. После смерти папы они стали сильнее, и гостиница стала идеальным мостом, по которому они вышли наружу. Когда появились Дюк и Поппи, такие разные, с собственными именами, не похожие на мамочку, я испугалась. Я ничего не понимала и чем больше пыталась говорить с мамочкой, когда она была Дюком или Поппи, тем хуже ей становилось. Когда я ей подыгрывала, личности с каждым разом оставались все дольше и дольше, но ее поведение было более предсказуемым. Поначалу я никому ничего не говорила из страха, что мамочку заберут, но теперь понимаю… Я любила Алтею и Поппи и хранила секрет мамочки, чтобы не потерять их. А теперь Пресли мертва, и я потеряла их всех.