Миллер

Наступило 3 июня. Мой рейс в Лос-Анджелес только вечером. У Вайолет был назначен поздний прием у врача для окончательного обследования после сотрясения мозга, поэтому Эвелин отвезет меня в аэропорт и даст последние напутствия. В Лос-Анджелесе меня встретит машина до отеля «Фэрмонт Мирамар». На следующее утро я встречусь с Джеком Вильегасом, первым вице-президентом «Голд Лайн Рекордс».

Черт подери, в миллионный раз за день думал я, собирая вещи.

У меня их было немного. В сумку отправились лучшие черные джинсы вместе с футболкой Sonic Youth, наименее выцветшей из всех. Эвелин посоветовала надеть кожаный шнурок с костяным рогом, который она нашла в дополнение к плетеным кожаным браслетам.

– И твоя шапочка, – добавила она. – Ради бога, надень свою шапочку.

Одежда выглядела поношенной и слишком неаккуратной, но больше у меня ничего не было.

Эвелин сказала, что это «настоящий я».

«Но что, если настоящий я недостаточно хорош?»

Я проклинал себя за то, что так переживал и весь издергался, но ничего не мог поделать. Порой надежда по силе могла соперничать со страхом и была столь же изнурительна.

Я подошел к холодильнику со своей сумкой с лекарствами и быстро прикинул, что из перекусов следует захватить с собой, что я съем в поездке, и подсчитал, сколько взять инсулина. Пока доставал охлажденные капсулы и укладывал их в дорожную сумку, Чет не сводил с меня взгляд.

С тех пор как он услышал новости о моем интервью, его настроение испортилось. Он походил на котел, который вот-вот закипит.

– Эй, красавчик, – крикнул Чет с дивана, а потом пробормотал, уткнувшись в пивную банку: – Ага, думает, что теперь чертовски крут. Маленькая сучка – вот кто он.

Мой пульс участился. Сейчас только десять утра. Все, за исключением, возможно, Ронана, до трех были в школе. Мама взяла больничный, и я остался дома присмотреть за ней.

С того самого дня, как обнаружил синяки на ее руке, я старался оставаться по возможности чаще, но она уговаривала меня этого не делать. Во-первых, потому что я прогуливал уроки, а во-вторых, по ее словам, мое постоянное пребывание дома только ухудшает ситуацию, а не защищает ее от Чета. Он еще больше злится.

– После того раза он больше никогда не поднимал на меня руку, – поклялась она, и мне пришлось вернуться к занятиям.

Но в то утро я был слишком взвинчен, чтобы идти в школу, и еще больше не хотел расставаться с мамой. Я зашел в ее комнату, чтобы проверить, как она.

– Его скоро разорвет.

– Знаю, – сказала она. – Но тебе стоит уйти. Пожалуйста. Ты сделаешь только хуже.

– Я? Выгони его, мама, – прошипел я. – Позвони в полицию.