Пропустив меня вперед, Рэндолл обернулся к Джейми и сказал:

– Я скоро вернусь. Очень скоро.

Он сказал это так, будто ненадолго и без желания оставляет на время любовника, и внутри меня все похолодело.

Джейми – темный силуэт в алом ореоле от света горящего факела за его спиной, – грациозно склонил голову к пригвожденной руке и ответил:

– Думаю, вы найдете меня здесь.

Черный Джек. Прозвище злодеев и бандитов восемнадцатого века. Штамп, романтический вымысел, вызывающий в уме образ привлекательных рыцарей с большой дороги, которые носят шляпы с перьями и размахивают наточенными шпагами. И вот рядом со мной идет такой рыцарь во плоти.

– Сюда.

Это было первое, что сказал Рэндолл с момента, как мы с ним оставили комнату.

Он указал на проем в стене – тот самый выход, о котором он поведал Джейми.

Я уже в должной степени овладела собой, чтобы начать говорить, – и я начала. Отступила от темного проема в стене и встала так, чтобы свет факела падал прямо на меня.

– Капитан, вы спрашивали меня, не ведьма ли я, – промолвила я низко и уверенно. – Я отвечу вам. Да, я ведьма. Я ведьма, и я наложу на вас заклятие. Вы сыграете свадьбу, капитан, ваша жена понесет ребенка, но вам не доведется увидеть первенца. Джек Рэндолл, я страшно прокляну вас: вы узнаете от меня час вашей смерти!

Его лицо оставалось в тени, но по блеску глаз я увидела, что он поверил. А почему бы и нет? Ведь я говорила ему правду, ту правду, которая была мне известна. Я видела перед собой генеалогическое древо Фрэнка так ясно, словно оно было высечено на каменной стене передо мной.

– Джонатан Уолвертон Рэндолл, – тихо говорила я, читая буквы на камне. – Родился 3 сентября 1705 года. Умер…

Рэндолл непроизвольно рванулся ко мне, но сделал это с недостаточной скоростью, и я успела сказать все, что желала.

Со скрипом повернулась на петлях узкая дверь в конце коридора. Я ожидала увидеть тьму, но меня ослепило сияние дневного снега. Меня с силой вытолкнули в сугроб, и дверь позади с грохотом затворилась.

Я лежала во рву на заднем дворе тюрьмы. Снег скрывал груды чего-то – вероятно, мусора. Под собой я ощущала что-то твердое. Дрова? Косая тюремная стена надо мной была испещрена какими-то линиями – видимо, от жидких нечистот, что выливали наружу через расположенное выше в стене отверстие с подъемной дверью. Должно быть, за стеной расположена кухня.

Я с усилием приподнялась и увидела перед собой пару широко раскрытых голубых глаз. И лицо – почти такого же цвета, как глаза, холодное и твердое, как дерево, за которое я его случайно приняла. Запинаясь на каждом шагу, я в ужасе прижалась к стене тюрьмы.