Когда я служила в Пемброкском госпитале, там лежал один американец по имени Чарли Маршалл, славный малый, общительный, как все янки, и к тому же очень увлеченный своим хобби – разведением собак (он служил сержантом в корпусе К-9, кинологом). Вместе с двумя своими собаками он наткнулся на противопехотную мину возле деревушки вблизи Арля. Он очень горевал о своих собаках, и когда я в нечастные часы досуга присаживалась у его кровати, чтобы поболтать, рассказывал о них разные истории. Между делом он научил меня, как следует, а как не следует вести себя при нападении собаки. Сейчас же мне пришло в голову, что ужасная тварь, которая подбирается ко мне, по своей природе не слишком отличается от пса.

– Эй ты, псина, – громко и уверенно сказала я, уставившись волку в круглый желтый глаз в точном соответствии с указаниями Чарли. – Ты же всего лишь собака, только очень злая, злее всех, кого мне приходилось встречать, – медленно приговаривала я, шаг за шагом отступая к стене.

Я протянула руку за спину и, нащупав твердый камень, двинулась вдоль стены в сторону угла, который оказался в ярдах десяти от меня. Я развязала шнур, стягивавший воротник плаща, и отстегнула скрепляющую края булавку, одновременно с этим рассказывая волку все, что я думаю о нем, о его предках и о его семье. Зверь, приоткрыв пасть и высунув в сторону язык, как мне показалось, слушал мои филиппики с некоторым интересом. Он, очевидно, никуда не торопился; когда он приблизился ко мне на несколько шагов, стало заметно, что он хромой, к тому же тощий и паршивый. Похоже, ему было нелегко выживать, и к тюремному двору его привела крайняя нужда. Ну что ж, чем противник слабее, тем лучше для меня!

Я нашарила в кармане плаща кожаные перчатки и надела их, после чего полой плаща обмотала руку как могла плотно.

«Обычно они стараются впиться в глотку, – учил меня Чарли. – Неотрывно смотрите собаке в глаза и поймете, когда она вздумает напасть».

Волк был худой, но не истощенный. Он весил, по моим прикидкам, от восьмидесяти до девяноста фунтов – меньше, конечно, чем я, но не так мало, чтобы я могла использовать весовое преимущество. На четырех ногах легче устоять на скользком снегу, чем на двух.

Я надеялась, что удержусь, опираясь на стену.

И все равно я пропустила момент его молниеносного прыжка. Готова поклясться, что неотрывно глядела волку в глаза, но он прыгнул одновременно с тем, как его намерение проявилось в очах, горевших желтым огнем.

Зубы впились в замотанный на руке плащ с такой силой, что я почувствовала резкую острую боль. Все оказалось гораздо хуже, чем я ожидала: сильный удар тяжелого тела, от которого рука обвисла. Но я прижала зверя к стене и отчаянно пыталась завернуть его в складки плаща. Клыки рвали мое платье и царапали кожу. Я изо всех сил уперлась коленом в грудь зверя и услышала странный звук – полурык, полувой. Лишь после я поняла, что этот звук раздавался из моего горла, а не из волчьего.