– Вам со мной не совладать, хоть у меня действует лишь одна рука.

Джейми медленно покачал головой, словно оценивая рост и мощь Рэндолла.

– Нет. Я больше и, если дойдет до рукопашного боя, гораздо умелее вас. Если бы не женщина, которую вы удерживаете, я бы вмиг вырвал из ваших рук нож и перерезал вам горло. Вы прекрасно это осознаете, поэтому ничего с ней не делаете.

– Но я ее удерживаю. Разумеется, вы можете бежать. Выход совсем рядом. Но таким образом вы обрекаете вашу жену на смерть – ведь вы говорили, что она ваша жена, да?

– Себя тоже. За мной бросится в погоню весь гарнизон, мне не уйти далеко. Само собой, смерть от пули в чистом поле лучше, чем виселица, но при некотором размышлении разница не очень-то велика.

– Итак, мы в тупике, – легко сказал Рэндолл. – Но у вас, возможно, есть какие-то идеи?

– Есть. Вам нужен я, – сказал Джейми сухим деловитым тоном. – Отпустите женщину – и вы меня получите.

Нож дернулся и больно оцарапал мне ухо; я почувствовала, как по моей шее потекла теплая струйка крови.

– Делайте со мной что хотите. Можете даже меня связать, впрочем, я все равно не окажу сопротивления. И ничего не скажу завтра утром. Но сперва дайте этой женщине свободно выйти из тюрьмы.

Я не отрывала глаз от сломанной руки Джейми. Маленькое пятно крови под средним пальцем стало увеличиваться, и я в ужасе сообразила, что он нарочно вдавливает палец в стол, чтобы боль удерживала его в сознании. Он торговался за меня, предлагая единственное, что имел – собственную жизнь. Если бы он сейчас лишился чувств, то упустил бы последний шанс.

Рэндолл совершенно успокоился; он обдумывал сложившееся положение, и его нож просто лежал на моем правом плече. Джейми должны были повесить завтра утром. Рано или поздно обнаружится, что в камере его нет, тогда тюрьму, разумеется, обыщут. Некоторые проявления жестокости со стороны офицеров и джентльменов вполне допустимы – я была уверена, что сломанные пальцы и исхлестанную спину сочли бы именно ими, – но другие наклонности Рэндоллу вряд ли спустят. Хотя Джейми и был преступником, приговоренным к смерти, если бы он, даже стоя у виселицы, сообщил о проступке Рэндолла, его жалобе дали бы ход. А поскольку внешний осмотр подтвердил бы обоснованность этой жалобы, карьере Рэндолла – а как бы не самой жизни – настал бы конец. Но если Джейми поклянется молчать…

– Даете мне слово?

На изжелта-белом лице Джейми, словно два синих огня, пылали глаза. Он медленно кивнул.

– В обмен на ваше.

– Договорились.

Рэндолл убрал нож с моего плеча и со свистом вогнал его в ножны. Затем медленно подошел к столу и взял в руку молоток.