Леди Аннабел сразу же появилась около меня, посадила в кресло и вложила в мои дрожащие руки чашку чая, сдобренного порцией виски. Сэр Маркус, лучший ассистент, какого только может пожелать оперирующий хирург, отвязал зафиксированную на время моей работы здоровую руку Джейми, растер места, особенно сдавленные повязкой, а заодно и собственное предплечье, на котором там, куда впивались пальцы пациента, расплылись багровые пятна.

Я даже не поняла, что засыпаю, но внезапно уронила голову на грудь. Леди Аннабел, подхватив меня под локоть, проговорила:

– Взбодритесь, дорогая. У вас заканчиваются силы, но вам следует еще позаботиться о собственных ранах и хотя бы недолго подремать.

Со всей мыслимой любезностью я отстранила ее руку.

– Нет-нет, леди Аннабел, я не могу, мне нужно завершить…

Однако сэр Маркус, не став слушать мой жалкий лепет, отобрал у меня бутылку с уксусом и тряпицу.

– Я позабочусь обо всем остальном, – проговорил он. – Поверьте мне, у меня имеется кое-какой нужный опыт.

Откинув с Джейми одеяло, он стал так споро и одновременно осторожно смывать кровь, проступившую на рубцах от кнута, что это производило весьма сильное впечатление. Поймав мой взгляд, он усмехнулся и весело и с кажущейся небрежностью тряхнул бородой.

– В свое время мне пришлось промыть много ран, – добавил он. – И лечить тоже. Эти еще ничего особенного, милая, быстро заживут.

Осознавая его правоту, я подошла к изголовью походной кровати. Джейми не спал, чуть кривился от боли, причиняемой свежим ранам обеззараживающим раствором, но веки его тяжело набрякли, а глаза потемнели от усталости и страданий.

– Иди поспи, англичаночка. Я тоже усну.

Я не знала, сможет ли он уснуть. Впрочем, было хорошо понятно, что я сама еле стою на ногах: меня качало от утомления, царапины на ногах стали саднить и болеть. Еще раньше их промыл мне Абсалом, но теперь следовало их смазать.

Я лишь кивнула и повернулась к леди Аннабел, которая легко прихватила меня за локоть.

Примерно на полпути я поняла, что забыла объяснить сэру Маркусу, как нужно перевязывать раны. Глубокие раны на плечах следовало забинтовать, подложив побольше корпии, – чтобы, когда настанет время уносить ноги, поверх бинтов можно было спокойно надеть рубаху; менее глубокие раны от ударов кнутом бинтовать не стоило – так они скорее покроются корочкой. Я одним глазом посмотрела на гостевую комнату, которую определила для меня леди Аннабел, немногословно попросила прощения и заковыляла по ступенькам обратно в гостиную.

Я остановилась в темном дверном проеме, рядом замерла леди Аннабел. Джейми лежал с закрытыми глазами – вероятно, он впал в забытье под воздействием выпитого виски и изнеможения. Одеял на нем не было, да они и не требовались у жарко горевшего камина. Сэр Маркус нечаянно оперся рукой на ягодицы Джейми, потянувшись через него за очередной тряпицей. Джейми словно ударило электрическим током: спина резко выгнулась, он конвульсивно сжал ягодицы, неразборчиво крикнул что-то протестующее, затем перевернулся на спину и уставился на сэра Маркуса бессмысленным взглядом. Сэр Маркус на несколько секунд встал столбом от потрясения, но мгновенно овладел собой, склонился над Джейми, потянул его за руку и вновь перевернул на живот.