Часовня стала подлинным местом моего покоя, я в душе благодарила Ансельма. Вопреки тому, что сама я устала и очень беспокоилась о Джейми, я постепенно расслабилась, внутреннее напряжение тоже стало уходить – как пружина в незаведенных часах. Удивительно, но при этом меня не клонило в сон, невзирая на позднее время и все перенесенные в последние дни и недели страдания. В конце концов, казалось мне, что значат дни и недели перед лицом вечности?

Ровно светила красная лампада, отражаясь на золотом боку дароносицы. Белые свечи перед статуями святого Жиля и Богоматери время от времени мерцали язычками пламени, но лампада горела так ясно и уверенно, будто ее огонь не мог поколебать никакой невидимый воздушный поток.

Но раз в этом месте находилась вечность или даже лишь идея вечности, то, вероятно, Ансельм прав: все возможно. И это все – любовь? Я задумалась. Некогда я любила Фрэнка – и я продолжала его любить. Я любила Джейми – сильнее своей жизни. Ограниченная пределами времени и плоти, я не могла удержать обоих. А есть ли в ином мире место, где отсутствует время или где оно не движется? Ансельм думает, что да. Место, где все возможно. И ничего не нужно.

Есть ли там любовь? Возможна ли любовь за пределами времени и плоти? И нужна ли она там?

Я не замечала, как бежит время, поэтому когда увидела, что отец Ансельм неожиданно вышел из маленькой дверцы у алтаря, чрезвычайно удивилась. Но ведь он сидел за моей спиной? Оглянувшись, я увидела неизвестного мне молодого монаха, который преклонил колени у порога. Ансельм совершил глубокий поклон у алтаря, после чего подошел ко мне и кивком позвал к дверям.

– Вы уходили? – спросила я, когда мы покинули часовню. – А я полагала, что вы не можете оставлять Святое Причастие… э-э… в одиночестве.

– Но я и не оставлял, ma chère. Там же были вы.

Я воздержалась от спора. В конечном итоге, формальной должности бдящего у алтаря не бывает. Для этого требуется лишь быть гуманным, а мне хотелось надеяться, что я все еще не потеряла это свойство, хотя временами о нем и забывала.

Свеча в комнате Джейми все еще горела; проходя мимо его двери, я услышала шелест страниц. Я было замедлила шаг, но Ансельм увлек меня дальше и довел до двери в мою комнату. Я остановилась, пожелала ему доброй ночи и поблагодарила за то, что взял меня с собой в часовню.

– Это было… отдохновенно, – попыталась я найти верное слово.

Он взглянул на меня и кивнул.

– Да, мадам. Это так и есть. Помните, я сказал вам, что Святое Причастие не оставалось в одиночестве, когда я уходил, потому что там были вы. А вы сами, ma chere? Были вы в одиночестве?