Ну, понятно, слезные каналы у нее теперь уже открыты были, сразу заревела опять. И забормотала бессвязно.
— Ты не представляешь… как с ними… я всегда старалась… вреда тебе как можно меньше… даже когда ты меня злила, я никогда… наоборот… но не это сейчас важно…
Я насторожилась.
— А что важно, Нина? Объясни.
И тут она меня опять удивила. Выпрыгнула из кресла, рухнула передо мной на колени… Заплаканное лицо подняла, схватила меня за руки. Я попыталась руки вырвать… Куда там… Держит железной хваткой.
— Понимаешь, он… меня заставил… у него на меня материал… гашишем, дура, побаловалась всего пару раз… Один у меня был… я думала, дурак… а он провокатор оказался.
— Ничего не понимаю, — строго сказала я, пытаясь потихоньку руки освободить, — кто заставил? У кого материал? И кто дурак, а кто провокатор?
— Парень у меня был… провокатор оказался, вербовщик… А заставил меня Сусликов.
— Заставил что, Нина?
— Заставил меня привести к тебе Сашу.
— Вот это да! Вот до такого я додуматься никак не могла! Погоди, погоди-ка… что-то даже не верится… Ты же влюблена в Санька была, глаз от него оторвать не могла… Я же видела. Мне еще жалко тебя стало. И Саше, кстати, тоже. Он очень переживал. Неужели ты
— Да нет, нет! Какая там игра! Я же думала: у нас с ним такая любовь! Что он на тебя смотреть не будет… Ну, ладно, даже если посмотрит… Но не обязательно же сразу вот так… Я думала, после того, что у нас с ним только что было, я в безопасности. Поэтому, решила, Сусликову доложу: задание выполнено. Но Ганкину там не понравилось… Не удалось ему там укрепиться. В семью внедриться.
— Ах, вот как? Ганкин должен был к нам в семью внедряться?
— Я так думала. Но оказалось… Оказалось, это какая-то сложная, двойная комбинация… Ох, как я ненавижу эти их игры, да и их самих! Глаза бы повыцарапала… Знаешь, что я сделала? Написала письмо Сусликову, уроду этому. Ты правильно говоришь, что он урод… Написала, чтобы немедленно и навсегда оставили меня в покое. Пусть хоть сажают, хоть расстреливают. Мне уже все равно!
Ну, и опять в рев пошла.
Ладно. Взяла я тогда и тоже рядом с ней на ковер опустилась. И обняла ее. Она обалдела от этого. Да я и сама себе удивлялась. Почему-то не было у меня на нее злости, как это ни странно. Слаб же человек. Как ему справиться с Махиной? Бог пусть судит, если он есть, конечно. Ну и второе. Еще и потому я ее прощаю, что она оказалась… лучше, чем я всегда о ней думала. И прежде всего зачтется ей, что она так Сашеньку любит.