– В котором году это было? – спросила Федька.

– В семьдесят втором. Четырнадцать лет назад. Родня моя, сговорившись, подделала завещание. Когда я понял, что остался только с тем имуществом, которое привез из Парижа, то впал в отчаяние. Хуже всего было – что из-за моего опоздания попали в беду старые дедовы дворовые люди. Мысль о них меня удержала от пули в лоб. Я должен был спасти этих людей, все остальное не имело значения, – сказал Световид. – Я дал слово. Это старики и старушки, которые растили сперва матушку мою, потом меня, баловали, и сами они были избалованы дедом. Что делать? Первое, что на ум пришло – заняться ремеслом, пойти в рисовальщики, чтобы не помереть голодной смертью. В типографиях вечно виньетки нужны, это постоянный заработок. Я сперва дедову родню простил – в расстройстве чувств решил, что на все Божья воля, и на это, видать, тоже. Потом подумал о дедовом завещании, там и крепостные на волю отпускались, и на богадельню немалые деньги оставлены. Стало быть, надо хоть что-то из наследства воротить. И для начала я распустил слух, будто возвращаюсь в Париж. Родня не знала, сколько при мне было наличных денег, на какую сумму – привезенных для деда картин и редкостей. Возвращение в Париж – это было в моем положении неглупым поступком. Но я остался… Я поставил цель – спасти стариков. Мамку Анфису я попросту выкрал и спрятал в безопасном месте. Это уже потом, при первой возможности, несколько лет спустя. Все думали, что она пошла в лес по ягоду и там от старости упала и умерла. А ее вызвал в лес мой Григорий Фомич, он же увез ее. Но другие остались. Андрей Иванович остался. Сделали истопником в усадьбе, могло быть хуже…

– А потом? – спросила Федька, даже разволновавшись от этой истории.

– Дед много со мной возился, многому учил, и одно я хорошо запомнил: ступив на кривую дорожку, человек редко возвращается на прямую. Дядюшка мой и его сестрицы захватили дедово состояние, но вряд ли тем ограничились. Они непременно должны были еще всяких сомнительных дел натворить. Выспрепар был игроком – теперь, к счастью, отстал от этого ремесла. Он сообщал мне о всех картежных подвигах моего дядюшки, и мы заметили, что после каждого большого проигрыша, когда впору мебель в доме описывать, вскоре появляются вдруг деньги, и платятся карточные долги, и ни разу не побывали в закладе фамильные драгоценности. Этакое чудо повторялось не раз, а учителя мои, которым не зря деньги плачены, учили меня так: когда в котором месте что прибавится, значит, в ином месте столько же отнимется. Вскоре мы с Выспрепаром выяснили, где отнималось…