К концу фразы голос все же подвел, и она закончила ее шепотом.

Эрик застыл и смотрел на Нину, будто был каменной статуей, а не живым человеком. Нина не смела ответить таким же настойчивым взглядом. Она опустила глаза, пряча предательские слезы, и пытаясь почувствовать эмоции Эрика.

Там были изумление, растерянность, неловкость и даже страх. Но то чувство, что она иногда ощущала в нем, особенно в те моменты, когда он был наиболее нежен и заботлив с ней, она не находила. Он запер его так глубоко и так крепко, что ей показалось, будто она проиграла битву за его любовь.

Эрик отвернулся, оставив ее без желанного ответа. Нина выдохнула, отпуская напряжение, место которого тут же заняло отчаяние и невообразимая печаль.

Слова, которые значили для нее ровно столько, сколько и сама жизнь, были встречены молчанием, как будто ничего не произошло. Жизнь продолжалась, за дверью продолжали ждать Левий с телохранителями, а раны Эрика продолжали кровоточить. Он сейчас слишком уязвлен и оскорблен, чтобы вытерпеть очередной акт помощи, пусть и необходимый по медицинским показателям. Его гордыня и самолюбие были ранены также глубоко, как и его спина, и так уж совпало, что то, что поможет его физическому телу, еще глубже ранит его дух.

– Я могу зашить их, – произнесла Нина, уверенная, что Левий сюда сегодня не попадет.

Эрик ответил спустя минуту:

– Ты же не пробовала ни разу.

– Меня зашивали не меньше твоего. И если я не пробовала, это не значит, что я не знаю, как.

Может, Эрик решил все же пойти навстречу Нине, она так неутомимо желала вернуть его расположение. А может, он просто начал слабеть от потери крови, но он отложил возню с пластырем, подтянул табурет и сел.

Нина умела зашивать раны. Просто никогда не делала это физически. Это еще одна сторона ее мрачного таланта: она не только умеет находить кровь во времени и пространстве, или знает тысячи разных способов умерщвления людей. Ты не можешь любить кровь, не любя ее дом родной, а потому Нина знала анатомию на уровне профессора. Она без труда объяснит не только расположение органов и назовет все двести шесть костей, но и расскажет о том, как легче всего вывернуть суставы, где перерезать артерию, и какие органы проткнуть, чтобы убить человека.

Вкупе с медицинским образованием санитара, полученного экспромтом за двенадцать лет в психбольнице, она вполне могла устроиться медсестрой в какой-нибудь медицинский центр. Ну, или патологоанатомом в морг.

Нина вытащила из аптечной сумки хирургические нитки и иглу, одела латексные перчатки и приступила к занятию, которым санитары занимались с ней ежемесячно, а то и еженедельно.