– Спасибо, Никита, – неожиданно сказал старик. – Ты так добр ко мне.

– Ну что ты, Эдвард! – отмахнулся Никита. – Я всего лишь налил тебе чаю.

– Очень давно никто не делал для меня ничего такого. Конечно, за исключение милой женщины из социальной службы, которая готовила мне прекрасную еду. Но, согласись, это была ее работа.

Дед пригорюнился.

– Почему меня никто не любит? Неужели я этого не заслуживаю?

– Характер у тебя, конечно, паршивый. – Никита попробовал отшутиться. – Но сказать, что тебя никто не любит, – означает обидеть как минимум несколько человек. Меня, например.

В глазах Эдварда блеснули слезы.

– У тебя же есть друзья здесь, в Лантерн, – заторопился Никита, вспоминая, с какой теплотой говорил о старике Майк. И бармен Пьер тоже. И Олли из бригады Дилана. Да и сам Дилан, хоть и злоупотреблял доверием старика, судя по всему, относился к нему неплохо.

– Ты прав! Мне не следует так говорить! Люди много помогали мне. Если бы не они, я бы просто не выжил и не сидел бы здесь с тобой, – с готовностью согласился Дед. – Только почему-то я получаю помощь и поддержку от посторонних людей, но никогда – от моей семьи. Так было всегда. Как бы я ни старался.

В комнате воцарилось молчание. Потрескивали дрова, уныло подвывал в дымоходе ветер. Лампы в гостиной были погашены. Унылые посиделки озарял лишь огонь камина, да еще слабо светился сбоку проем кухонной двери.

Никита вдруг поежился – ему показалось, что темнота вокруг стала глубже и холоднее.

– Я оказался в чудовищной ситуации, – сказал Дед, глядя на огонь. – Мои дочери выгоняют меня из дома.

«Вот оно и случилось! – сердце Никиты упало. – Бедный старик!» Он не подал виду, что уже слышал эту историю.

Никита молча ждал, когда Дед заговорит снова.

Через некоторое время тот продолжил:

– Накануне Рождества позвонил менеджер из банка. Я держу у них основной капитал, который образовался после продажи бизнеса. Бывшая жена, спустя много лет после развода, обвинила меня в том, что я оставил ее без средств к существованию, и начала через английский суд разыскивать мои деньги и собственность. В банк поступил официальный запрос, но кто-то сделал ошибку в моей фамилии. По формальным признакам банк ответил на запрос отрицательно, однако знакомый менеджер понял, что речь шла обо мне, и по-дружески предупредил. Хотя, конечно, это против правил. Просто он очень хороший человек. Ты прав, Никита, вокруг много людей, которые помогают мне. Только, к сожалению, не мои родные. Одновременно с матерью старшая дочь, Джулия, также через суд потребовала моего выселения из дома. Она не звонила мне и не писала, не пыталась договориться. Просто подала иск здесь, во Франции, опираясь на то, что дом был куплен на ее имя и, значит, принадлежит ей. Видимо, у моих дочерей снова закончились деньги – я знаю, что они давно заложили дом в Амстердаме, который я для них купил.