Дед постепенно разговорился. Чтобы не сбивать его, Никита помалкивал и лишь понимающе кивал в нужных местах.

– К счастью, по французским законам после продажи я имею право получить назад средства, которые потратил на сам дом и на его ремонт. Я сохранил все документы и чеки на покупку материалов, поэтому кое-что им придется мне вернуть. Я могу жить здесь до начала весны, местные правила не позволяют выселять людей из дома зимой. После этого я должен буду уехать – пока не знаю, куда. Суд исходит из того, что у меня есть еще один небольшой дом, который я когда-то купил для второй дочери, но на свое имя. Тот дом тоже XVI века и, кажется, с момента постройки не слишком изменился. Предыдущие владельцы использовали его только летом. Он непригоден для постоянного проживания – там земляной пол на первом этаже и нет отопления, кроме одного небольшого камина. Я собирался делать серьезную реконструкцию и пристраивать к нему второе крыло, чтобы Энн тоже имела недвижимость на юге Франции. На это нужно было время, я просто не успел привести второй дом в жилое состояние. Но это никого не волнует.

Никита продолжал хранить молчание, но теперь не потому, что ему нечего было сказать. В течение последних минут он напряженно смотрел поверх Дедовой головы в темноту, где пропадали дальние углы огромной комнаты. Из сумрака медленно выдвигались две темные фигуры: женщина, которая, казалось, с трудом передвигала ноги, и мужчина, который поддерживал ее под руку. «Не надо! Оставьте нас в покое! – хотелось крикнуть Никите. – Исчезните!» Однако усилия воли оказалось недостаточно, чтобы прогнать непрошеных гостей – они вышли на свет и остановились прямо за спиной ни о чем не подозревавшего Деда.

– Эдвард, к нам кое-кто пришел, – произнес Никита самым беззаботным тоном, на какой только был способен. – Не пугайся, это наши старые знакомые.

Старик и не думал пугаться. На фоне личных горестей происходящее вокруг потеряло для него всякую остроту.

Он спокойно обернулся и поздоровался так, будто все это было абсолютно в порядке вещей:

– Бонжур, мадам Бланка! Бонжур, Жан!

Вдова Бертрана Бонне трепетала, как осиновый лист на ветру. Только крепкие руки сына поддерживали ее в вертикальном положении.

Парень тоже был ошарашен, он изумленно разглядывал Никиту с Дедом и освещенную часть гостиной. Жан ответил с некоторым запозданием:

– Бонжур!

Эдвард привстал. Ничто не могло заставить его забыть о хороших манерах.

– Присаживайтесь, мадам! Здесь для всех хватит места!

Не привыкшая к галантному обхождению, Бланка разволновалась еще больше. Но как она ни упиралась, храбрый сын заставил ее обойти вокруг дивана и почти силой усадил по соседству с Дедом.