Каким-то чудом Никита увернулся от столкновения. Он включил аварийку и остановился, прижавшись к обочине.

– Идиот! – проворчал водитель удаляющейся фуры.

– Придурок! – процедил Никита.

Он не уточнил, кого имел в виду. Просто надо было выпустить пар.

Он сделал длинный вдох, задержал дыхание и медленно выдохнул. Взорвавшийся пульс постепенно приходил в норму.

С опаской поглядывая в зеркала, Никита снова двинулся в направлении Тулузы. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, почему погнался за синим кабриолетом. Образ положительного героя треснул по швам после первой же мелкой провокации, но это не имело для него никакого значения. Ему хотелось только одного – поскорее увидеть Ольгу.

Время в аэропорту он коротал, бродя взад и вперед по прохладному зданию. Периодически слышалась русская речь – встречающие собирались к рейсу из Франкфурта, на котором после стыковки прибывали российские пассажиры.

Никита сужал круги у нужного выхода и все чаще смотрел на часы. Нетерпение нарастало. Наконец из-за матовых раздвижных дверей появились люди. «Надо было спросить, какого цвета у нее сейчас волосы», – запоздало подумал он. Для него оставалось загадкой, каким образом смена цвета волос могла спасать от стресса. Однако его жене это средство, видимо, помогало. По крайней мере, так Ольга объясняла мужу свои внезапные перевоплощения.

Поток прилетевших из Франкфурта становился плотнее.

Никита тщетно высматривал в толпе Ольгину фигуру.

– Привет, пап! – рявкнул у него над ухом знакомый, но нежданный голос. – Маму ищешь? Зря. Она не прилетела. Решила остаться в Германии.

– Алекс?!

Мозг Никиты воспринимал дурацкую шутку с задержкой. Он тупо смотрел на сына, отказываясь верить и тому, что видит, и тому, что слышит.

– С ума сошел?! Посмотри на отца, его сейчас удар хватит! – со смехом сказала Ольга. Она стояла рядом, ожидая, когда муж ее заметит.

Никита сгреб жену в охапку и замер, вдыхая запах ее духов и тела.

– Я тебя выпорю, Алекс! – пробормотал он, уткнувшись в ее темно-рыжие волосы. Еще десять дней назад Ольга была медовой блондинкой.

Никита на минуту отстранил жену и окинул ее жадным взглядом:

– Ты совсем другая! И опять красивая!

Одной рукой он снова прижал ее к себе. А другой отвесил шутливый подзатыльник Алексу, который приблизился в расчете на сдержанный отцовский поцелуй.

Продолжая обниматься и радостно, по-семейному переругиваясь, они покатили чемоданы к машине. При каждом взгляде на жену Никита расплывался в непритворной счастливой улыбке. Ее присутствие придавало ему уверенности. На сына он смотрел, скорее, с удивлением. Не только потому, что не ждал его. Парень, в отличие от матери, совершенно не изменился внешне, однако Никита вдруг увидел его другим – красивым, самостоятельным и повзрослевшим. Каким тот, в общем-то, и был.