Все его ученики отличались отменной памятью и способностями. Для обучения и воспитания детей мой приемный отец применял интересные методы, с которыми я встретился позжев монастыре Китая. Часто, когда он видел, что дети по какой-либо причине были невнимательны, он тихим голосом начинал говорить с женой, или с кем-нибудь из старших, кто присутствовал на его уроке, на совершенно другую тему, а потом переходил к тому вопросу, который он хотел объяснить детям, и рассказывал это будто по секрету. Желая услышать тайный разговор, дети напрягали свое внимание и прекрасно запоминали именно то, что им и следовало знать.

Однажды я стал свидетелем того, как старшеклассник спросил его: разве я не имею права после того, как выучу уроки и закончу домашние дела, убить время как захочу? Он применил именно это выражение «убить время». Приемный отец изменился в лице, и долго не мог ничего ответить. Потом он очень спокойно обратился к детям: «Ваш друг говорит – убить время – так часто говорят бездельники, дети мои, это самый большой грех, который совершает человек перед Богом, и самим собой. Само это слово уже грех. Время – это Бог, Его плоть. Он дал свою частицу нам, чтобы трудиться, и, пока мы живем на этом свете, создавать, созидать и творить добро. А мы, оказывается, убиваем время, потому, что оно надоело нам, оказывается, у нас излишек времени. Только когда человек заболевает какой-нибудь болезнью, он осознает, что ему осталось мало времени. Он только тогда и начинает задумываться об оставшихся часах и минутах. Возможно, это и есть наказание за убитое время, так как мы отвергли Бога и дарованную Им частицу своего тела. А может быть, подобно Блезу Паскалю, человек должен родиться больным, чтобы пытаться каждый день провести в творчестве и успеть за короткий срок сделать столько, сколько не успели бы сделатьсто человек, вместе взятых, за всю свою жизнь. Кто не считается с моим временем, тот не может быть моим другом. Кто не бережет твое время, тот твой враг. Часто человек сам себе враг. Если хочешь, чтобы ценили твое время, ты сам должен дать пример тому, что время дорого тебе, так как время – твой Бог». Вот так рассуждал мой приемный отец. Поэтому все его ученики выросли чрезвычайно трудолюбивыми, образованными и любящими Бога людьми. Власти относились к нам очень плохо, они, можно сказать, не считали нас за людей. Малейшая передышка и спокойствие между всякими унижениями и мучениями были настоящим счастьем для староверов. Чем больше страданий и мучений они переносили, тем более счастливой становилась для них каждая минута свободы и мира. Тогда я до конца не понимал, что происходило с нами, точно так же, как и многое другое. Тому причиной был и мой возраст. Но со временем я убедился и в том, что они сами намного больше заковали свои души в оковы, чем это сделали чиновники, отправившие их в Сибирь. Как видно, онис самого начала сформировали свою философию, а исходя из этого, и тактику. Они думали, что, укрывшись под мантию угнетенных, они как бы обретают больше шансов на выживание. А в действительности, этим они еще больше – сознательно поработили себя. Чем больше я набирался ума, тем больше я понимал эту их философию. Но по своей внутренней сущности, я был совершенно другим человеком. Я никак не мог свыкнуться с этим. Никто никого не сможет поработить, если в самом человеке нет склонностик этому, и если он сам не захочет стать рабом. Все это я постиг позже. Лишь опыт дает возможность воспринять истину и испытать тягу к ней. Сегодня я знаю, что такое счастье – это мир природы, и я в ней, как частица ее самой. Это есть истина моего счастья. Но тогда во мне кипел протест, я не мог, подобно другим, так безропотно переносить эти унижения, и нечеловеческие отношения. Наверное, здесь сказывалось и мое происхождение. Я с самого детства не переносил несправедливость, я был очень чувствительным во всех подобных случаях. Потому и обошлись так с нашей семьей казаки, что отец заступился за невинный народ, за что его и убили. Если бы те люди, за которых заступился мой отец, хотя бы встали рядом с ним, то казаки не посмели бы сделать это. Но и этого им было недостаточно, и таккак мы по прежнему искали справедливости, спустя три года они убили маму и мою маленькую сестричку. Это еще больше усилило во мне протест против любой несправедливости. Будто судьба сознательно привела меня к староверам, для того чтобы еще большепознать, увидеть и испытать эту несправедливость и безнравственность, проявляемую чиновниками именно по отношению к ним. Таких усердных, трудолюбивых и высоконравственных людей вряд ли можно было найти где-нибудь в другом месте России. Во всех бедствиях они преданно служили своей Родине, но, вместо благодарности, они всегда подвергались гонениям, оскорблениям, и охоте как за зверьми. На меня не действовали ни молитвы, ни наставления. Когда в деревне появлялся какой-нибудь чиновник или полицейский, меня всегда как-то оберегали от встречи с ним. И все это потому, чтобы я не мог слышать их оскорбительного обращения, или какого-нибудь нового запрета, или вымогательства. Пока эти пиявки находились в деревне, меня не пускали туда, а если я не успевал покинуть деревню, то меня держали взаперти.