Официант, проводивший пару до столика, принялся убирать стул для девушки, но она смело, деловито возразила.

– О нет, оставьте, пожалуйста. Это ведь стул для меня? Верно? – она улыбнулась официанту и перенесла взгляд на Юру. Тот быстро отреагировал и, взяв девушку на руки, пересадил на мягкий стул, обитый красным велюром.

– Вот так гораздо лучше.

Официант, кивнув, удалился.

Кресло на колёсах в ближайшие часы было им не нужно, поэтому оказалось в углу. Как ненужный, несуществующий элемент. Да, так было действительно лучше. Намного.

– Знаешь, я тоже дерзну и сяду иначе, – Юра хитро осмотрел зал и переместился поближе к своей спутнице. В конце концов, это не мешает сделать то же самое компании друзей в соседнем зале и никому нет дела до того, что кто-то двигает столы в этом зале для семейных посиделок. Парень смутился. В воздухе с появлением их пары вдруг возник этот сильный шум из шуршания, скрипов и громких разговоров. Вот же чёрт, в кой-то веки девушку в ресторан и тут… Вот это всё…

Таня широко улыбалась, взяв парня за руку.

– Здесь очень уютно. И твоё платье вписывается в интерьер, – он уронил взгляд на шею балерины. Жемчуг. То самое ожерелье, оно было на ней в поезде. Неприметная деталь, но Юра запомнил. Кажется на всю жизнь. Он поднял руку и пальцем очертил изгиб.

– Тогда, в поезде, я долго не мог оторвать глаз от твоей шеи. И этих жемчужин. Самое первое, на что я обратил внимание. Изгиб твоей шеи. Это ожерелье…

Аккуратно как по тоненькой молодой ветке дерева, покрытой каплями дождя, Юра провёл по прохладной коже вниз до самых плеч. Хрупкое создание. К которому ему хотелось прикасаться постоянно. Каждую минуту. Будь это невзначай или обдуманно. Он хотел её рядом с собой. Неотрывно.

Таня не сопротивлялась. Кто-то сейчас своим касанием делает тонкие пометки на теле, замечает то, что важно только ей. Смотрит. Кажется, что так Юра не смотрел в их первые дни прогулки. Тогда он был на дистанции, смущаясь зайти за черту, когда можно делать всё, что хочешь и не жалеть об этом. Она в те встречи дала себе установку – не обольщайся, с такими как ты ненадолго.

Теперь она была готова на любой срок годности их встреч.

Таня любезно расправила салфетку себе и ему.

– Какое у тебя было обо мне первое мнение?

Парень прищурился и поджал губы.

– Дай-ка вспомнить… Тогда, в поезде, я подумал, что ты зажатая, скромная девочка из слишком приличной, интеллигентной питерской семьи, которая ехала на учёбу в Москву. Я думал ты филолог или искусствовед, а твои родители учёные. Видишь, как мой семейный опыт давит на восприятие мира.