– Прости, – стыдливо, боже, как стыдливо стало сидеть с ней рядом, смотреть на её нежный, но, как всегда, холодный профиль. Даже сейчас, в её спокойном тихом тоне сквозил холод. Ну конечно, это нужно было предвидеть, догадаться, что она не слепая и не глухая. Возня под столом. Такая противная, детская возня. Он должен был догадаться.

Не касаться…

Таня перевела взгляд на Юру.

– Испугала, да? Я ж говорю, я петербурженка, у меня это в крови. Настороженность. С тобой я должна забыть эту чушь, но не умею. Пока что. Научи.

Художник снова опустил руку и прикоснулся к ней. В этот раз ощутив, как под юбкой прилегает к ноге тонкая линия кружева. Чулки. Она додумалась надеть чулки, чтобы быть совершенной. Женщина. Даже в его глазах она хотела быть притягательной женщиной. Чтобы он прикоснулся. Мягко. Медленно. Будто желая чтобы почувствовала. Напряглась. Испугалась. Отказалась, разозлилась, но светилась счастьем. Она хотела быть такой. Желанной. Чтобы кроме руки он опустил губы. На её голую шею. Попробовал аромат духов. Прямо здесь. Ощутил градус тела. Шепнул на ухо ещё десять раз – "ты потрясающе выглядишь". Таня хотела быть как любая девушка, пришедшая с парнем в ресторан. Но Юра не смел. Заходить ещё дальше.

Художник молча сел напротив, принявшись за ужин.

Перегнули.

Его глаза в ответ будто бы говорили – "ты милая и нравишься мне. Целоваться с тобой это прекрасно. Но ты не свободна. И это Берлинская стена". Было странно иметь на неё виды, точно зная, что она по-прежнему любит своего парня. Любит ведь. Парня, который не чувствует к ней ничего. Настоящего. И этот взгляд. Ей нравится, казалось, ухаживать за нелюбящим мужчиной как за родным сыном. Трудность, какую Юра не в силах разрешить.

Он вздохнул и принялся молча за ужин.

– Ты обиделся? – она спросила виновато, не решаясь приступить к ужину.

– Нет. Я сильно заносчив в своих желаниях. Меня надо тормозить и ты всё сделала правильно.

– Как и ты. Сделал всё правильно.

Мило улыбнувшись, Юра наполнил вновь их бокалы. Чтобы исчезло напряжение. Пару суток вместе. Нет, он их просто не мог испортить.

– Давай выпьем за… Поезд. Или нет, маршрут "Москва-Питер", который познакомил нас.

– За наше знакомство.

Принесли горячее. Разговоры с перебиванием друг друга и скользкими взглядами друг на друге набрал комфортную высоту. Состояние лёгкого безумия, когда смотришь на его губы и понимаешь – "укушу, зацелую, сожру без остатка". Когда смотришь в её глаза и гипнотизируешь – "скажи, что любишь меня. Случайно. Про, между прочим. Просто скажи". А о чём настоящие разговоры? Юра разрезал на кусочки мясное блюдо, и быстро-быстро говорил.