Да и последнее слово в этой перепалке должно было остаться за ним. Просто потому что он — Максим Иванов, гений, плейбой… Нет, вовсе не так. Потому что он — Максим Иванов и на него слишком давила необходимость постоянно бороться с образом никчёмного младшенького среди одарённых и талантливых братьев или баловня-сына богатого папочки, чтобы вот так взять и уступить такой… как она.

Маленькой, вредной козявке, на каждое его слово пытавшейся выдать своих два. И пусть получалось у неё не всегда, но само рвение уже очень бесило.

И этот вздёрнутый вверх нос! Казалось, что он нарочно попадался именно под его взгляд в коридорах гимназии, неожиданно ставшей очень тесной. А ему всё так же хотелось по нему щёлкнуть, но, по прошествии какого-то месяца, уже легонько и больше в шутку. Потому что нельзя изображать из себя такую гадкую занозу, а на самом деле быть милой, пугливой и забавной. А ещё непозволительно постоянно делать серьёзное лицо, имея настолько очаровательную и завораживающе-красивую улыбку.

И вот, одним ничем не примечательным будним днём, в блёклом и унылом школьном коридоре, она упирала руки в бока и задыхалась от возмущения после очередной его наспех придуманной шутки, а Максим вдруг поймал себя на мысли, что очень хочет этот кончик носа чмокнуть.

И, впрочем, не только его.

Финал. Занавес. Тушите свет.

Не так он себе представлял развитие их отношений. Он его, блять, вообще себе никак не представлял! Но это нечто, завязанное на упрямстве, раздражении и попытках произвести друг на друга (неправильное) впечатление, само выросло, мутировало и начало терзать его день ото дня.

Ночь от ночи, если быть более точным. И вовсе не в том смысле, в котором обычно проявляется влечение у парней его возраста, да и проявлялось не раз у него самого. Просто долго не получалось заснуть. Веки не желали смыкаться, пока мозг не насыщался подробным перечислением всего увиденного и услышанного от неё в этот день. И это делало его ещё более невыносимым, раздражительным и злобным, хотя всегда казалось: ну куда уж больше?

К счастью, сорваться на ней почти никогда не получалось, хотя иногда хотелось до трясучки. Ну не должна была она, вредная до безобразия Полина Романова, занимать столько места в его жизни! Давно бы надо было как следует, грубо и жёстко, поставить её на место, а не позволять и дальше обманываться иллюзорной возможностью всерьёз ему противостоять.

Вот только он чувствовал себя до того паршиво от одной лишь мысли, что снова и снова умудрялся довести её до слёз, что сам себя потом ненавидел. И ведь никогда не делал этого специально, просто у неё оказалась сверхспособность попадаться ему под горячую руку в самые тяжёлые моменты: после новостей о свадьбе матери, очередной сильной ссоры с братом, выговора от вечно недовольного им отца. Стоило очередной жизненной неурядице свалиться ему на голову, как перед глазами тут же некстати появлялась она.