— Да что ж вы такие сложные, а, что подружка твоя, что ты? Как бегать за мной, так ты всегда в первых рядах была, — он широко ухмыльнулся, заметив, как мои глаза округлились от изумления, а с приоткрывшихся губ сорвалось маленькое облачко пара. — Что, думаешь, я не заметил? Знаю я таких, как вы. Сначала строите из себя невинных овечек, а сами только и ждёте, чтоб вас прижали к стене и залезли под юбку.

Я чувствовала себя беспомощной и раздавленной, глядя на его мерзкую, самодовольную усмешку, и скорее по инерции всё ещё пытаясь высвободить свою руку. Нырнуть бы в ближайший сугроб, чтобы смыть с себя хоть маленькую часть той грязи, в которой оказалась выпачкана с ног до головы, приложить к лицу пригоршню холодного снега и растереть по горящим огнём щекам, пока меня не спалило изнутри пламенем стыда.

Забыться и не думать больше ни о чём. Стараться даже откинуть противную мысль о том, что лучше бы это я умерла вместо Кости.

Лучше бы я.

Смотреть на вызывавшую тошноту физиономию Романова долго не пришлось. Наверное, и несколько секунд не прошло с момента окончания его омерзительной речи, как его резко дёрнули, разворачивая, и уже слегка онемевшее запястье вдруг оказалось на свободе. Я успела мельком увидеть исказившееся от ярости лицо Иванова, а потом услышать только приглушённый рык, с которым он почти сбил Диму с ног.

Я не успела ничего сделать, да и не уверена была, что вообще смогла бы. Они сцепились быстро и крепко, пытаясь сильнее ударить друг друга и в то же время по возможности блокируя ответные удары, подобрались опрометчиво близко к краю лестницы и тут же полетели вниз.

— Максим! — от испуга мой голос сорвался почти на шёпот, а сердце и вовсе перестало биться, пока я преодолевала те самые четыре ступеньки, отделившие меня от продолживших копошиться уже на снегу тел.

Романов подскочил на ноги первый, воровато оглянулся по сторонам, задержался взглядом на Максиме, который с трудом переворачивался и пытался сесть, и, выдав громкое «блять», быстро забежал обратно в здание гимназии.

Уже опустившись перед ним на колени, я поняла, что что-то не так. По подозрительно замедленным и аккуратным движениям, его упрямому нежеланию поворачиваться в мою сторону и ладони, прижатой к одной половине лица.

— Максим, ты в порядке? — раздражающе-неуместно всхлипнув, спросила я и неуверенно коснулась дрожащими пальцами его плеча, так боязливо, что он наверняка и не почувствовал этого.

— Отойди, — хрипло отозвался он и, заметив, как я вздрогнула от такого ответа, облизал губы и более мягко, но настойчиво повторил: — Поль, тебе нужно уйти отсюда.