Уэс не смотрит ей в глаза.

– Я просто… он такой… он заслуживает лучшего. И это не я.

– Ты не можешь решать за него, – замечает Огаст.

Уэс выглядит так, будто придумывает, что на это ответить, когда снизу доносится звук. Кто-то открыл окно на верхнем этаже. Они ждут, и начинается – Донна Саммер с бесцеремонной громкостью льется из квартиры Исайи.

Они целую секунду переглядываются, а потом взрываются смехом, падая друг на друга. Донна воет про кого-то, оставившего торт под дождем, и Уэс лезет в свой задний карман, подходит к краю крыши и выбрасывает в ночь сотню флаеров, которые сыплются водопадом мимо пожарной лестницы, окон, солено-теплого запаха «Попайс», падают на тротуар и улетают с ветром, налепляются на светофоры, несутся к открытым путям «Кью».

* * *

В полдень перед благотворительным вечером, в последний день перед тем, как они попытаются отправить Джейн домой, Огаст наконец-то исполняет пророчество Нико и идет к «Кью».

Она выбирает станцию дальше своей, «Кингс-Хайвэй» рядом с Грейвсендом, потому что ближе к концу ветки в поезде будет меньше людей. Здесь ветка идет над землей, пролегает через спальные районы на уровне третьего этажа. Солнце сегодня яркое, но в поезде, когда она в него заходит, прохладно.

Джейн неизменно сидит в конце вагона в наушниках с закрытыми глазами.

Огаст стоит около дверей, смотря на нее. Возможно, она видит Джейн в свете заката последний раз.

Она чувствует удары сердца – она знает, что Джейн иногда тоже их чувствует, – которые говорят, что ей надо бежать. Спасти себя от разбитого сердца, сойти с поезда и сменить город, сменить колледж, сменить жизнь, пока она не найдет место, где снова сможет быть счастливой.

Но уже слишком поздно. Она могла бы жить еще пятьдесят лет, любить и покинуть сотню городов, вжимать кончики пальцев в тысячу турникетов и билетов на самолеты, и Джейн все равно бы оставалась в ее сердце. Эту девушку из Бруклина она не сможет легко забыть.

Поезд отъезжает от станции, и Огаст пользуется инерцией, чтобы подойти к сиденью Джейн.

Та открывает глаза, когда Огаст садится рядом с ней.

– Привет, – говорит она, снимая наушники и вешая их на шею.

Огаст делает вдох и смотрит на нее, стараясь запомнить угол, под которым солнечный свет падает на кончик ее носа, линию челюсти и полную нижнюю губу.

Затем она тянется к сумке и вытаскивает серебристую упаковку печенья.

– Я принесла тебе это, – говорит Огаст, протягивая. – Раз уж там, откуда ты пришла, не будет таких со вкусом клубничного молочного коктейля.

Джейн берет их и осторожно укладывает в передний карман своего рюкзака. Она смотрит на Огаст, слегка наклонив голову, изучая выражение ее лица.