– Ты сто лет не надирался, Джек. Я тебя не узнаю.

Не обращая на него внимания, я, почесываясь и покачиваясь, встаю и бреду в душ.

– Который час?

– Полдень.

Я с дрожью вспоминаю свое прошлое, бочки выпитого в молодости. Я уснул почти в три часа ночи, в тысячный раз прокручивая в уме разговор Елены.

– Не говори Эйдену лишнего. Я сам ему завтра позвоню. Что-нибудь придумаю.

Последнее, что мне нужно, – чтобы мой дублер узнал про Елену.

– Как скажешь. Утром заезжал Лоренс. Он уже побывал в Дейзи и застал Елену, когда она пришла отпирать библиотеку.

Мне становится еще хуже.

– И что?

– Он просил ее подписать договор о неразглашении.

Не знаю, как я это вынесу.

– А она что сказала?

– Важнее, что сделала: вырвала у него бумагу и швырнула ему в лицо. Потом Тофер выгнал его из библиотеки.

У меня разболелась голова, я болезненно щурюсь.

– Прямо так? – Я представляю ее в короткой юбке, с поднятыми наверх волосами, с красным от гнева лицом, как вчера вечером, с пылающим взглядом. – Да уж…

– Такие, как Елена, не подписывают договоры о неразглашении, Джек. Такими, как она, надо дорожить. – Девон задерживается у двери. – Я звонил ей.

– Зачем? – буркаю я.

– Потому что, по-моему, она…

– Что она сказала? – Я ненавижу себя за этот вопрос, потому что это вопрос слабака. У меня саднит в груди.