– Стоит! Вы того стоите. И мы. И они, – указал я на ее братьев, спавших на заднем сиденье.

Мои слова прозвучали как строчка из песни. Простенькой, бесхитростной, чересчур романтичной. И я сглотнул, сетуя на то, что их нельзя вернуть обратно. Но это была сущая правда. И я был слишком уставшим, чтобы сочинять что-то более изысканное и витиеватое.

– Я люблю вас, Бейби Рут…

Эстер закрыла глаза, как будто ей невыносимо было это слышать, но ее рука сжалась в моей. Несколько секунд она только дышала, так и не открывая глаз. А потом выдохнула:

– Я тоже вас люблю, Бенни Ламент. Но мне жутко хочется залепить вам затрещину за это. За то, что вы заставили меня полюбить вас. Зачем вы это сделали?

– Я не старался.

– Знаю. И потому люблю вас еще больше. Но я не хочу вас любить.

– Я тоже не хочу вас любить, – сознался я.

– Значит, нам не следует этого делать, – твердо проговорила Эстер.

– Но я вас люблю, – тихо сказал я, и моя настойчивость заставила задрожать ее губы.

– Это в мой план не входило, – простонала Эстер.

– А у вас был план? – спросил я.

– Я всего лишь хотела петь на более приличной сцене, чем «Шимми». И тут появились вы. Большой, красавец-урод.

– Это глупо.

– Я же вам, красавец-урод, уже все объясняла. Это не было лишено здравого смысла, – обиженно сказала Эстер. – План заключался в том, чтобы привлечь ваше внимание.

– Что ж, это у вас получилось.

– И заставить вас быть моим менеджером.

– И это у вас тоже получилось.

– Но мой план не предполагал ничего такого.

– В ваш план не входила тюрьма? – поддразнил я Эстер.